|
Заметив, что мне не очень интересно, он ободряюще махнул мне рукой, словно призывая жрать, а не слушать его, и я в общем так и сделал. Тут я обратил внимание на то, что ест он совершенно не так, как это делают старики и дряхлые развалины. Если понаблюдать за дряхлым человеком во время еды, ты легко заметишь, что он каждый свой глоток сопровождает мерзким хрипящим выдохом. Выпьет ли он глоток чего-либо или проглотит кусок еды, он выдаст вот такой отвратительный звук – квинтэссенцию старческости и дряхлости. Это звуко-испускание можно использовать и как критерий дряхлости, и тогда еще раз можно убедиться, что даже в двадцать лет многие люди начинают стремительно дряхлеть. Фриц ел как животное. Здоровое такое, активное животное, и звуки он издавал соответствующие – иногда немного причавкивал, как это делают собаки, иногда с хрустом вгрызался во что-то, и в целом его физиономия была эдакой здоровой, активной. Я задумался о том, почему же старики издают эти мерзкие звуки, но в голову лезло что-то явно несущественное. Тогда я представил себя дряхлым и сам издал несколько таких звуков, потом ещё раз, и вдруг я поднял взгляд и увидел, что Фриц в упор воззрился на меня! Я рассмеялся и объяснил ему, каким именно занимаюсь исследованиями. Он кивнул и продолжил жрать. - Может, дело в чувстве собственной важности? – Предположил я вслух? Он лишь яростно отрицательно помотал головой. - Может это желание привлечь к себе внимание? Аналогичная реакция. Наконец он прожевал свой кусок и, положив руки на стол, чуть наклонился в мою сторону. - Ты можешь гадать сколько хочешь, Макс, а я знаю точно. Просто потому, что я и сам был дряхлым. Это было давно, но я хорошо помню. В какое-то время у меня был… ну скажем так, кризис, связанный с тем, что возраст подходил к очень почтенному, и я как-то сдулся и обнаружил, что старею, так что взял себя в руки и в конце концов нашел смысл своей новой жизни, так вот, Макс, дело в том, что дряхлость – это не просто состояние тела, это ещё и состояние души, психики. У дряхлого человека, будь он реально старый или из молодых стариков, в жизни ничего не остается, понимаешь? Ни мечтаний, ни творческих замыслов, ни стремлений, ну ничего. Ничто их глубоко не трогает, они просто тлеют и доживают своё просто потому, что тело ещё функционирует. И в их внутренней жизни ничего не остается, совершенно ничего, кроме… физиологии. Физиология становится главным и зачастую единственным содержанием их угасшей жизни. Их болячки занимают их ум, а эмоциональную сферу полностью занимают физиологические отправления. Они срут, ссут, отрыгивают, чешутся, издают разнообразные звуки, и это, по сути, и есть тот эрзац, которым они заменили свою эмоциональную жизнь. Физиологические проявления как бы напоминают им – я еще жив, и это их как-то утешает, успокаивает… вот в чем дело. — 211 —
|