|
- Садись, - широким жестом феодала пригласил он меня на кресло напротив. – Сегодня у нас вот… - он обвел руками стоящее перед ним хозяйство, - ужин. - Не многовато для двоих? - Это?? Ничуть. - И это нормальная порция для тебя? - Абсолютно. Ты беспокоишься о моём здоровье? - Скорее о своих догмах:) Учитывая твой возраст можно предположить, что увещевания насчет пользы умеренного питания являются в лучшим случае добросовестным заблуждением. Я уселся и оттягивал сладостный момент. - Ну… - он отрезал кусище от тушки и водрузил себе на тарелку, - тут ситуация такова. Если человек в целом ведет здоровый образ жизни, то термин «умеренность» лишается всякого смысла. Рекомендация такому человеку очень проста – жри сколько хочешь, пей сколько хочешь, бегай и прыгай, читай и пиши, строй и исследуй, трахайся и спи сколько хочешь. Очень просто. - Боюсь, такая рекомендация вызвала бы сильное неудовольствие не только у моралистов, но и у обычного человека, ведь для него «жри сколько хочешь» обозначает, по факту, продолжай обжираться до посинения, стань жирным, поставь крест на своей жизни. - Совершенно верно, Макс, поэтому я и не даю эти рекомендации простым людям, а даю их только тем, кто готов перестать быть роботоподобным дубоголовым недоумком. Если человек живет как полное ничтожество, если вся его жизнь представляет собой бег в мешке с завязанными глазами, если он, как правоверный иудей, окружен тысячью запретов и самоограничений, то во что превращается его жизнь? В кошмар, в концлагерь. Он перенапряжен, он сдавлен и полумертв, и конечно ему надо «расслабиться», поэтому для него сверхценностью становится то, что хотя бы временно даёт ему облегчение в виде забытья, отупения. Отупевший человек меньше злится, когда его сын приходит домой с грязными штанами, поэтому – вино, жратва, оргазмы, кроссворды… всё то, что отупляет. Такому человеку я посоветую разумные и опирающиеся на приемлемую для него мораль самоограничения, и это будет для него в самом деле полезно. Я ему посоветую даже сесть на какую-нибудь диету, хотя вообще говоря такое грубое и бесцеремонное вмешательство рассудка в жизнь тела, как навязывание себе диеты, является очень грубым попранием всего живого в себе, но о ком речь-то? Речь о человеке, который без диеты осуществляет над своим телом ещё более варварское насилие, так что из чего выбирать-то… Он замолчал и стал с аппетитом, достойным лесоруба, пожирать мясо, заедать его картошкой и хлебом, и запивать, что показалось мне удивительным, молоком, лишь изредка отхлебывая из бокала с вином. Спустя минуту он запустил ложку в блюдо с грибами и, засунув их в рот, с наслаждением стал их хрумкать, попутно пихая в рот зелень. Я решил от него не отставать, повторяя всё в точности за ним, разве что молоко казалось тут совершенно неуместным, и я не стал его пить. — 208 —
|