|
– Я думаю, он разумно говорит. В одном месте вся сила будет. Как вы, товарищи, скажете? И командир у них боевой, все как следует… Муха ладонью разрезал воздух: – Сильнее будет! Пускай посмотрят… эти… эти… городские. – Очень замечательно! – из колонны табачников первый с винтовкой вышел к Мухе. – А чего это железнодорожники… есть у них Красная гвардия? – У них все не ладится, – Муха прищурился в направлении к вокзалу. – Народ такой – служба движения! Выходи, выходи, ребята! В колонне табачников закричало несколько голосов. Женщин здесь было большинство. Они вышли из строя и засмотрелись на Красную гвардию. Около десятка вооруженных озабоченно ткнулись в шеренги отряда. Описывая дугу своей палкой, Алеша крикнул: – Товарищ Колдунов! Принять пополнение, рассчитать, проверить оружие. Уже подпоясанный, деловой, расторопный Степан приложил руку к козырьку: – Слушаю, товарищ начальник! Он старым полковым жестом загреб левой рукой: – Становись, которое пополнение! Алешу дернули за рукав. Рядом стояла и в смущении переступала с ноги на ногу чернобровая, зардевшаяся девушка. Ее голова аккуратно была повязана большим серым платком, на груди обильной роскошью расходилась бахрома. – Здравствуйте, – сказала она тихо и опустила улыбающееся лицо. – Вы меня не признали, видно? – Маруся! Она со смехом рванулась в сторону. Но он поймал ее за плечи и обнял левой рукой с палкой, а правую предложил для рукопожатия. Вокруг громко рассмеялись девушки: – Маруся кавалера нашла! – У! Кавалера, – оскорбилась Маруся, но немедленно же улыбнулась, крепко пожала руку и даже встряхнула ее: – А я вас сразу признала! – Ее глаза с сердитой огневой силой пробежали вокруг. – От идите, я вам чтой-то такое скажу. – Куда идти? – Идите отсюда. Отсюда. А то они смеются… Ты на них не смотри, рассказывай. – Я ничего не хочу рассказывать, я только одно. Как я тогда плакала, когда б вы знали! И хотела все до вас пойти. А потом приехали батюшка с матушкой и меня выгнали. Говорят: иди себе к своим пролетариям. А я сейчас поступила на карабакчевскую. – А где ты живешь? – А я тут живу, на Костроме. – У отца? – Мой отец еще в ту войну убитый, а я живу здесь у тетки. Товарищ Теплов, а отчевой-то в Красную гвардию только мужчин принимают? А если женщина, так почему ей нельзя? – Видишь, почему: еще никто не просился из женщин. Да сколько же тебе лет? – Семнадцать. — 365 —
|