|
Кто-то встречный дурашливо бросился удирать от Степана и заорал благим матом, другой поддержал и шарахнулся вбок, воздевая руки. – Где наши? – закричал Степан, подбегая. – Наши все здесь. А ты на кого пошел? Жарь с колена прямо по окнам! – Марусиченко показал на блестящие окна пономаревского дома. Степан опустил винтовку, осклабился: – Я тоже по окнам с удовольствием бы, да Семен Максимович запретил окна бить. Говорит, вы привыкли, сиволапые… – Семен, тот не позволит. Ты в хорошие руки попал… – Товарищи, не видели моего начальника? – Алешку? Да вон же… Догоняй! Степан кинулся вдогонку, и снова полы его шинели разошлись по ветру, и снова поднялась винтовка. Он орал на всю площадь: – Алешка-а! Алеша обернулся, удивился, нахмурился. Степан был встречен привычной с фронта военной мимикой: – Колдунов! Это что за вид? Почему все враспашку? Штык почему привинтил? Патроны где? Степан остановился как вкопанный, по всем правилам приставил винтовку к ноге, другой рукой начал оправлять шинель. – Патроны где, спрашиваю. Степан поднял глаза на Алешку и увидел, что нет перед ним никакого простого, веселого друга, а стоит командир, вредный, требовательный и справедливый. Он переступил, заморгал. Возле них собрался уже кружок, но никто не шутил, не улыбался, все захвачены были глубоким содержанием события. – На какого ты дьявола нужен с пустой винтовкой? Ты же вчера сам объявлял по всей Костроме: патроны! Для чего штык, для чего привинтил, ирод? В штыковую атаку пойдешь? Прыгаешь по площади, как козел, кричишь! Красная гвардия! Алеша был гневен, и Степан залепетал, вытянувшись: – Так что, господин… И умолк. Понял, что все кончено. Отвернул лицо в сторону и увидел вспыхнувшие молчаливые улыбки. У Алеши вздернулась верхняя губа: – «Господин»… Что ты мелешь? Степан вдруг рассердился, плюнул, мотнул головой: – А чтоб тебя… – улыбнулся открыто. – Запутался, Алеша! Я в один момент! Забыл про патроны! Он ринулся назад, и опять его полы запарусили по площади. Алеша хлопнул руками по бокам: – Ну, что ты с ним сделаешь? Вокруг засмеялись любовно, провожая глазами рейс Степана Колдунова. Алеша двинулся к проходной будке. 13Нашлись мастера устроить трибуну из ничего. Котляров только глянул на забор и кивнул соседу: – Ворота снимем. Через двадцать минут трибуна была готова. Муха, низенький, скуластый, небритый, стоял внизу и сердился: – Какой дьявол такое придумал? Котляров? Так он же упаковщик. Другого не нашлось? — 363 —
|