|
– Ой-ой-ой, сколько же у него мыслей! – протянул Алеша. – А я думал, что он больше практический деятель. Он угадал, Павло? – В общем, угадал. Только я думаю не об этом. – Странно. Как же это? – Я думаю о России. Степан быстро повернулся на поплавке – проснулся будто. Павел переступил с ноги на ногу и с этим движением оживился. Он присел перед Сергеем на корточки и заговорил горячим шепотом: – Честное слово, о России. Ты, Сергей, все ездишь, много видишь. Ты – прямо счастливый человек. Тебе можно и не думать. А здесь… ты себе представь. Смотри – живут… Сколько людей! И раньше жили? – Да яснее говори, ничего не разберу, – Сергей наклонился к нему. – Россия! Вот возьми так и скажи – Россия! Что это такое? Народ такой, да? А почему… почему у нас тут все жили и никогда не думали про это. Ну, там война, конечно, воевали, а вообще не думали, жили – и все. Что, неправда? Сергей, опершись на колени, завертел головой: – Конечно, неправда. – Нет, правда! Я тебе даже так скажу: вот здесь у нас на Костроме, да и в городе процентов шестьдесят… нет, не шестьдесят процентов… восемьдесят таких, которые даже слова этого не выговаривали: Россия. – Врешь, – задумчиво протянул Сергей, – говорить-то, может, и не выговаривали, а знали все-таки. Чувства не было, чувства, а знали: это Россия, а там Петербург, а в Петербурге сидит царь. – Да нет! – Павел поднялся сердитый. – Алешка, помогай! Этот медведь такие вещи сразу не поймет. Может, ты ему расскажешь? – Вы оба ничего не понимаете, – ответил Алексей. – Россия была, и все это знали. И все чувствовали. А только от этого радости людям не было. – Вот это правильно! – закричал Степан. – А теперь? – Сергей, наверное, прищурился. – А теперь я чувствую и Рязань, и Казань, и Саратов. И Саратов! – крикнул Степан и махнул в темноте кулаком. – Видишь? Как он Саратову обрадовался! – Сергей начинал торжествовать победу. Степан тоже торжествовал: – А как же? Мой город – Саратов! Губерния! Все расхохотались. – Да чего вы! Плохая губерния, может? – У тебя, Степан, саратовский патриотизм? Ты как думаешь насчет России? Только подальше от своего Саратова. Видно было в темноте, как Степан наморщил лоб: – Рассея? А как же. С одного бока Расея, а с другого бока боярин. Толку мало! А ежели бояр передавить, да я за такую Расею кому угодно зубы поломаю. – Кому? – Да кому хочешь, хоть и тебе. — 349 —
|