|
– Сам царь такой, что ли, был сильный? – Нет… царь был тогда так себе… Алексей Михайлович, а у него боярин был, Барятинский. – Генерал, что ли? – Ну, пускай – генерал. – Вроде Корнилова? – Да нет… боярин, с бородой! Давно это было. – Да один черт – с бородой или без бороды. И разбили, говоришь? – Разбили. И пушки потерял. – Эк… смотри ты, какая беда. Поймали? – Поймать не поймали, а свои выдали. – Батраки? – Да не батраки… Казаки выдали. Были… которые, побогаче… – Ах ты, сволочи, прости господи. Ну, скажи, Василиса Петровна, отчего это такое? Как побогаче человек, так и паскуда. Вот смотри на него, на капитана: пока бедный – на человека похож, а дай ты ему деньги – каюк! Капитан выслушал это невозмутимо, но Василиса Петровна подозрительно повела глазом на Степана: – А ты? – Чего я? – А тебе дать деньги? – Я? Да что ты, Василиса Петровна! Да ну их совсем! – Знаю вас, мужиков, – негромко, но серьезно произнесла Василиса Петровна. – Как завелась у него вторая пара сапог, уже от него добра не жди. Видела! – Мамаша, не обижай зазря! – взмолился Степан. – Смотря какой мужик. Это если у него лошадей столько, да коров сколько, да плуги, да сеялки, да риги. А мне хоть десять пар сапог, а как был батрак, так и остался. Видишь, вот у Степана Разина бархатные кафтаны носили и онучи шелковые, а что с того. У нас так и говорят в Саратовской губернии: не того кулаком, у кого сапог с каблуком, а того дубиной, у кого двор со скотиной. Казнили, небось, Разина? – Казнили. – Повесили? – Четвертовали. – Это как же? – Руки отрубили, ноги, а потом голову… Степан швырнул полено, которое держал в руках. – Видишь, мамаша, какие дела делаются? Четвертовали! Да одного разве? Там и мужикам попало. Попало? – свирепо обратился он к капитану. – Сильно попало. – Казнили? – Много казнили. – А тебе, видишь, все равно. Ты себе спокойно сидишь… Тебя не берет зло? Не берет? Сразу и видно, что ты – капитан. Степан размахивал руками, говорил зло, показывая зубы, даже лицо его уже не казалось таким добродушно-круглым, как раньше. Он топтался перед капитаном на босых ногах, и завязки штанов извивались у его пяток, как черненькие злые змейки. Капитан только задымил больше, прищурил глаза от едкого дыма. – Молчишь? – Давно это было… двести, а может, и больше… – А тебе все равно наплевать, потому – твоих там не было. Капитан оглянулся, бросая окурок в ведро. Стриженная его голова склонилась: — 344 —
|