|
Дом священника, каменный, не старый, очень импозантно выделялся среди обыкновенных рабочих хат. Двери открыла чернобровая Маруся и немедленно выразила свое особое удовольствие, прикрыв губы тыльной стороной руки. Над рукой коварно блестели ее глаза и улыбались Алеше. – Здравствуй, Маруся. – Ой, а вы не забыли, что я Маруся! – Да хотя бы и забыл, так… глаза ж… – Оййй! Такое все говорят и говорят! – Много господ собралось? – Полная комната. И все офицеры и капитаны. А вы чего без аполетов! Все в аполетах! – Пропили эполеты. – Боже ж ты мой, все попропивали, и аполеты пропили! Маруся унеслась по светлому, летнему коридору, где-то далеко хлопнули двери. В передней встретил стройный, подтянутый Троицкий. Из-под светлой довоенного сукна тужурки у него выглядывала золотая портупея, на груди краснел Владимир с мечами. Но лицо Троицкого за три года приобрело какие-то дополнительные складки, расположившиеся на щеках в таком же изящном порядке. – Пожалуйста, господа. Поручик Теплов? Мы знакомы. С кем имею честь? – Это капитан артиллерии Бойко, – показал Алеша на капитана. Пожав руку капитану, Троицкий поднял свою на уровень плеч и сказал с особой, несколько театральной любезностью: – Были бы погоны, сразу увидел бы, что господин Бойко – капитан, и притом капитан артиллерии… В это время в дверях появился Борис Остробородько. Он выглядел настоящим дедушкой-воином, холеные усы у него отросли и вполне соответствовали общему его золотому сиянию. – Алексей! Здравствуй! Он занялся поцелуями. И только окончив их, отступил в недоумении: – Но, слушай, почему ты в таком виде? Что это за вид? И у тебя ведь есть золотое оружие! Алеша хитро потянулся к его уху: – А что? Разве есть интересные дамы? – Дамы? Боже сохрани! Совершенно секретно! Даже батюшка с матушкой куда-то удалены. – Пожалуйте, пожалуйте, – сказал любезно хозяин. В большой гостиной, устланной ковром и заставленной зеленой мебелью и фикусами, было уже человек десять. За роялем сидел прапорщик и наигрывал вальс. Алеша смутился, когда заметил подозревающе-любопытные взгляды, направленные на его опустевшие плечи. Глянул на капитана, но капитан со своим обычным хмурым видом, неся усы далеко впереди себя, направился в самый безлюдный угол и, только усевшись на узком полудиванчике, кашлянул более или менее сердито. Алеша поместился рядом с ним. За круглым столом, покрытым зеленой бархатной скатертью, сидели главные гости: подполковник Еременко, капитан Воронцов и штабс-капитан Волошенко. Из них только один подполковник нагулял в жизни дородные плечи, жирную шею и румяные щеки. Воронцов и Волошенко были худощавы, бледны и узкогруды. У Волошенко погоны далеко нависали над краями плеч, – видно, еще прошлой зимой были придавлены пальто. Этих Алеша хоть немного знал, встречая их то в госпитале, то у воинского начальника, остальные все были незнакомы, и у них вид был какой-то потрепанный. В сравнении с ними подполковник Троицкий производил впечатление блестящей, напряженной и уверенной силы. — 327 —
|