|
– Здорово! Честное слово, здорово! Может, ты и не прав… а только… все равно… не хочу. 35– К черту-ту! – сказал Алеша, выйдя на крыльцо поповского дома. – К черту! Ударный полк! Сволочи! – Да не обращай внимания! Охота тебе! – сказал Борис. – А здорово ты это… Люблю такие вещи, понимаешь. Капитан молча стоял на краю крыльца и неподвижно рассматривал даль бедной песчаной улицы. Потом он спросил: – А кто… вот эти… черный и тот, с бородой? – А заводчики здешние! – ответил Борис. – Пономарев и Карабакчи. Папиросы Карабакчи курите? – Папиросы? Угу… – он поднял на Бориса ленивые свои глаза. – А им… им какое дело… вот до офицеров? Папиросы, ну, и пусть папиросы… Алеша положил руку на плечо капитана: – Вы святой человек, капитан. Идите домой, а я к Павлу… Капитан послушно двинулся по улице. Алеша быстро, припадая на один бок, зашагал в другую сторону. Борис еще подумал на крыльце и бросился за ним: – Алеша! Алеша! Он догнал его и пошел рядом. Алеша оглядывался, переполненный одной какойто мыслью, – ему некогда было слушать Бориса. – Я тебе забыл сказать. Нина обижается, почему так долго не приходишь. Ты знаешь, она получила место заведующей клубом. – Нина? Нина! Мне очень нужно ее видеть. Я сегодня приду. – Приходи, друг, – весело сказал Борис. – А я пойду посмотрю, что там еще делается у Троицкого. Он сделал ручкой и побежал назад. Алеша захромал быстрее. Он широко шагал палкой и каждый шаг больной ноги встречал озлобленной миной и говорил про себя: – К черту! Его встревожило возвращавшееся заикание, доказывающее, что он еще не вполне здоров, но тревожило в особенном смысле: не столько как опасение за здоровье, сколько как ненужная, досадная помеха чему-то очень важному. Павла он встретил у калитки вместе с Таней. Она приветливо прищурилась на Алешу, но он, бросив на нее привычный ласковый взгляд, напал на Павла: – Слушай, Павло! Какого черта волынка! – Ну, как там офицеры? – Оружжжие! Давай оружжжие! Понимаешь ты? – Кому оружие? Чего ты? – Есть оружжие? – Алешка, постой! Вот горячка! Ты что, уже выздоровел? А чего ты заикаешься? – Бедный Алеша! – Таня подошла вплотную к нему и положила руку ему на плечо. Ее глаза выражали печальную ласку. Алеша улыбнулся. – Не бедныный! Отставить бедный! Ты милая, Таня! Павлушка! Надо с оружием! – Проклятый город, – сказал Павло со злостью и улыбнулся. – Проклятый, мелкий, сволочной город! Здесь нет оружия! Идем! — 331 —
|