|
А сколько в России сердечников, перенесших инфаркт, два инфаркта, даже три инфаркта? Наверное, тоже сотни тысяч. Но опять-таки среди них Неведомый Мир по непонятным причинам выделяет одного-единственного человека — Бориса Алексеенко. И возвращает ему здоровье. Чем знаменита Людмила Кузнецова из Уфы? Сформулирую вопрос иначе: чем заслужила она награду, дарованную ей то ли свыше, то ли из неких иных миров — полное выздоровление от целого букета воспалительных процессов в голове? Строго говоря, ничем. Кузнецова — обычная женщина, не блещущая особыми талантами, так называемый рядовой член общества. Но вот ведь чудеса: следом за Алексеенко, за Богдановой Неведомый Мир обращает свой благосклонный взор и на неё тоже... В моей книге я воспроизвожу, в основном, сюжетную канву контактов. Я оставляю за пределами книги то, что американский писатель Эрик Фрэнк Рассел в прелестном рассказе "Будничная работа" назвал "паршивой занудливой повседневной работёнкой". Я оставляю, в частности, за скобками книги большие статистические таблицы, в которые сводил сообщения о "встречах с чуждым", пытаясь выявить в них какую-то внутреннюю логику. Долгие часы провёл я над этими таблицами в надежде уловить в действиях, поступках Внеземлян какой-то смысл, некую упорядоченную систему... Ничего не уловил, ничего не обнаружил, ничего не понял. Это вовсе не говорит о том, что я — умственно неполноценный человек. Свернув таблицы в трубку, я таскал их повсюду с собой, показывал при первой возможности тем людям, интеллектуальное превосходство которых надо мной было лично для меня очевидным. Я просил их консультации, бывал порою надоедлив как комар, но своего в результате добивался. Над таблицами ломали головы многие весьма и весьма неглупые люди. Они тоже ничего не поняли в них, не уловили, не обнаружили. Отсюда напрашивается вывод, который я уже вскользь делал в "Колдовском комментарии № 1" к первой главе этой моей книжки. А именно: в Неведомом Мире действуют заведомо непостижимые для нас законы, в том числе стереотипы поведения. Там правит балом нечеловеческое сознание, оперирующее категориями нечеловеческой логики. В книге "Дьяволы рая" я назвал эту логику "логикой алогизма", если, конечно, оценивать её с позиций человеческих мерок и представлений. Нам в принципе не дано понять, почему "лекарь из иного мира" посетил Бориса Алексеенко, а не Иванова, Петрова, Сидорова. Или почему таинственная прозрачная женщина предостерегла от опрометчивого шага одного вора в законе, а двух его приятелей, уходивших вместе с ним в побег, не предостерегла, и те погибли. Или, ещё пример, почему Николай Угодник явился к Манолису Нафплиотису, а к раненым, находившимся в барах по другую сторону села, не явился, и раненые были в том бараке расстреляны карателями на месте. — 81 —
|