|
За окном угадывались первые проблески рассвета. Возле постели, увидела Людмила, молча стоял в предрассветном сумраке её муж. Взор его был направлен куда-то поверх головы Кузнецовой — в стену. Женщину озадачил этот странный задумчивый взор в никуда, обычно не свойственный мужу. Внезапно она осознала, что ясно слышит сонное спокойное дыхание своего супруга, спящего на тахте в соседней комнате. Людмила вдумчиво прислушалась. Нет, ей не померещилось. Сквозь приоткрытую дверь доносилось из той комнаты мерное мужское сопение, столь хорошо знакомое ей. Но если не муж, то кто же, невероятно похожий на него, стоял в таком случае сию минуту возле постели Людмилы?! Тишину, царившую в доме, разорвал душераздирающий кошачий визг: — Мяу! Кот, дремавший поверх одеяла в изножий постели, вскочил, выгнув спину дугой. Шерсть на нём встала дыбом. Глядя в упор на мужскую фигуру, высящуюся посередине спальни, кот ещё раз испустил своё истошное "Мяу!" и стремительным прыжком соскочил с постели на пол. Он приземлился в шаге от той таинственной фигуры и, ни на мгновение не задерживаясь, обогнул её, шипя, по широкой дуге, кинулся из комнаты вон. — В этот момент я сморгнула, — рассказывает Людмила Кузнецова. — И вдруг вижу — "муж", только что столбом стоявший передо мной, исчез. Был человек, и нет его. Сгинул куда-то. А на том месте, где он маячил, появились два огромных миндалевидных глаза, будто два фонаря, подвешенных в воздухе непонятно на чём. Я хорошо разглядела кроваво-красные зрачки и мглисто-розоватую радужную оболочку вокруг них. Глаза светились. Казалось, в каждом из них горела лампочка от карманного фонарика... Мне стало страшно. Да так страшно, что я закричала от ужаса. Точнее, хотела закричать, но не смогла. Язык и голосовые связки отказались подчиняться мне. По всему телу разлилось онемение. Кроваво-красные, светящиеся глаза повисели несколько секунд недвижимо в воздухе, а потом к ужасу женщины пришли в движение. По пологой кривой они резко снизились и подлетели к изголовью постели, на которой лежала, потея от страха, Людмила Кузнецова, полностью обездвиженная, накрытая, судя по всему, мощным контактным полем. — Глаза застыли, как два гигантских светлячка, в тридцати примерно сантиметрах от моего лица, — говорит Людмила. — Они таращились на меня, зрачки в них не двигались. И тут я, пытаясь хоть как-то объяснить для самой себя происходящее, вспомнила рассказы моей бабушки о домовом. Когда я была маленькой, бабушка развлекала меня байками о том, кого называла "соседко". По её словам, у "соседко" были горящие глаза. Бабушка самым серьёзным образом уверяла меня, что домовой, "соседко" есть реальное существо, вот только далеко не в каждом доме он живёт. Если к тебе, внученька, пожалует в гости "соседко", говорила бабушка, ты спроси у него: "К добру? Или к худу?" Он непременно ответит. И ты, деточка, будешь знать, ждут тебя в ближайшем будущем большие радости или же, наоборот, крупные неприятности... — 76 —
|