Внеземляне идут!

Она утверждает:

— Это были вовсе не какие-то особенные перчатки, надетые на руки. Я отчётливо видела, что перепонки составляют единое целое с руками. Кожа на пальцах плавно переходила в них. На перепонках была точно такая же, я бы сказала, обычная человеческая кожа, как и на руках.

Следующее, что бросилось в глаза Людмиле, был костюм водителя. "Человек", сидевший за рулём, оказался облачённым в чёрный блестящий комбинезон, плотно как чулок облегавший его тело. Рукава комбинезона доходили до запястий.

— Я, робко скользнула взглядом вверх по комбинезону и замерла, увидев лицо шофёра, — говорит Гринева. — На нём не было носа! Огромные дырки-ноздри виднелись над полуоскаленным ртом. Очень чёрные волосы, блестящие, словно смазанные маслом, облегали голову как шапочка пловца. Они прикрывали уши, виски и шею сзади... Тот, кто сидел за рулём, повернул голову и мельком глянул на меня. А потом отвернулся, снова уставившись на дорогу сквозь лобовое стекло. Глаза у него были огромные, раскосые, миндалевидные — вытянутые к вискам. Губ не было вообще. Во рту, оскаленном зверской усмешкой, видны были крупные белые зубы. Нечеловеческие зубы. Они заходили друг за друга, как зубья шестерёнки... Уверяю вас, что это была не карнавальная маска! Это было, так сказать, натуральное лицо с натуральной кожей, натуральными зубами, натуральными глазами.

Облик незнакомца пронял Людмилу до глубины души. Трясясь от ужаса, в состоянии полной прострации она пошарила в кармане и достала оттуда денежную купюру, загодя приготовленную ею.

— Это вам за проезд, — выдавила она из себя сдавленным задушенным голосом.

В ответ послышалось снова как из бочки:

— Они нам не нужны.

Под словом "они" подразумевались, видимо, деньги.

Мгновение поколебавшись, Людмила Гринёва спрятала пятирублёвку в карман.

А автомобиль тем временем уже приближался к месту на проспекте, откуда было рукой подать до дома Гринёвой, стоявшего в переулке. Людмила, обеспамятовавшая от страха, перепугалась однако не настолько, чтобы потерять ориентацию в пространстве. Она открыла было рот, дабы попросить водителя со зверской рожей остановить лимузин, как вдруг машина уменьшила скорость и притормозила как раз там, где и было нужно Гринёвой.

Дверца справа от Людмилы распахнулась, громко щёлкнув, сама. Женщина подхватила хозяйственную сумку и вылезла из лимузина. Ей было дурно.

Тем не менее она обернулась и, наклонившись, заглянула в салон " иностранного автомобиля". В голове у неё стоял сплошной туман, сердце лихорадочно стучало в груди, а руки дрожали.