|
поднял глаза. Что это чернеет на окраине ночного неба? Высокие ли арки громадного моста? Над какой рекой он перекинут? Зачем он порван местами? Нет, это не мост, это древний водопр "вод. Кругом священная земля Кампании, а там, вдали, Албанские горы - и вершины их, и седая спина старого водопровода слабо блестят в лучах только что взошедшей луны... Мы внезапно взвились и повисли на воздухе перед .единенной развалиной. Никто бы не мог сказать, чем она была прежде: гробницей, чертогом, башней... Черный плющ обзивал ее всю своей мертвенной силой - а внизу раскрыь^лся, 460 как зев, полуобрушенный свод. Тяжелым запахом погреба веяло мне в лицо от этой груды мелких, тесно сплоченных камней, с которых давно свалилась гранитная оболочка стены. - Здесь, - произнесла Эллис и подняла руку. - Здесь! Проговори громко, три раза сряду, имя великого римлянина. - Что же будет? - Ты увидишь. Я задумался. - Divus Cajus Julius Caesar!..' - воскликнул я вдруг, - divus Cajus Julius Caesar! - повторил я протяжно: - Caesar! XIII Последние отзвучия моего голоса не успели еще замереть, как мне послышалось... Мне трудно сказать, что именно. Сперва мне послышался смутный, ухом едва уловимый, rto бесконечно повторявшийся взрыв трубных звуков и рукоплесканий. Казалось, где-то, страшно далеко, в какой-то бездонной глубине, внезапно зашевелилась несметная толпа - и поднималась, поднималась, волнуясь и перекликаясь чуть слышно, как бы сквозь сон, сквозь подавляющий, многовековой сон. Потом воздух заструился и потемнел над развалиной... Мне начали мерещиться тени, мириады теней, миллионы очертаний, то округленных, как шлемы, то протянутых, как копья; лучи луны дробились мгновенными синеватыми искорками на этих копьях и шлемах - и вся эта армия, эта толпа надвигалась ближе и ближе, росла, колыхалась усиленно... Несказанное напряжение, напряжение, достаточное для того, чтобы приподнять целый мир, — 406 —
|