Когда невозможное возможно. Приключения в необычных реальностях

Однако, к моему большому удивлению, вместо этого я стал свидетелем внезапного и полного возобновления исходной пси­хотической симптоматики, которая не проявлялась уже много месяцев. Единственным отличием было то, что я полностью за­менил ее шефа в роли главной цели ее эротоманских фантазий и переживаний. В процессе психотерапии у Милады развился психоз переноса. Теперь она была уверена, что находится под моим гипнотическим влиянием, и ощущала со мной постоян­ную связь как во время ЛСД-сессий, так и в перерывах между ними. Она переживала постоянный обмен мыслями и даже вер­бальную связь.

Особенно интересно было то, что в некоторых из этих ил­люзорных интервью мы «продолжали психотерапию». В какой-то момент я уехал на неделю в Голландию, в Амстердам, на кон­ференцию по ЛСД-психотерапии. В течение всего этого време­ни Милада, госпитализированная в пражский Институт психи­атрических исследований, продолжала свои воображаемые психотерапевтические сессии с моим участием. Мы «обсужда­ли» различные аспекты ее жизни, и она выполняла то, что сове­товал мой воображаемый голос. В эти сессии входило и несколь­ко часов ванн и ежедневные тренировки, и совершенствование в женских искусствах, таких как вязание и вышивание.

В конце концов, в одном из этих иллюзорных разговоров я решил бросить эти терапевтические игры и стать ее любовни­ком и мужем. Я предложил ей обращаться ко мне не «доктор Гроф», а «Станя» (уменьшительно-ласкательная форма моего имени), и задействовать неформальную грамматическую версию второго лица, используемую обычно родственниками, близки­ми друзьями и возлюбленными. В чешском, как и во многих дру­гих языках, разница между близкими и официальными отноше­ниями выражается средствами языка (как французские «tu» и «vous», немецкие «du» и «Sie», испанские «tu» и «Usted»).

Я также позволил Миладе взять мою фамилию вместо фа­милии ее мужа. Я постоянно заверял ее в своей любви к ней, говорил, что ее развод уже организован, и просил ее переехать ко мне вместе с детьми. Помимо всего прочего Милада теперь утверждала, что в вечерние и ночные часы она проводит со мной «гипногамические сессии». Галлюцинации о сексуальных кон­тактах и ощущениях в это время она интерпретировала как уро­ки получения наслаждения от секса, которые я организовал для нее, чтобы усилить эффект психотерапии. Из контекста ее ЛСД-сессий было ясно, что на глубочайшем уровне жаждущего вол­шебства мышления Милады явление переноса отражает ее сим­волическую взаимосвязь с ее матерью.