|
Хайдеггер, буддизм махаяны 369 веческими существами сделало для него особенно трудным понимание самого восприятия как «сознания-с». Нежелание Хайдеггера доводить до конца наиболее радикальные следствия его феноменологии опыта, вероятно, было основной причиной того, почему его не стали считать ведущим философом современного экологического сознания. Сопоставление его идей с буддизмом махаяны, с одной стороны, и с экологической теорией восприятия Гибсона, с другой, безусловно, допускало такую возможность. Присутствие-открытость как сострадание: проективный анимизм или само-осознание Бытия? Остается спросить, является ли эмпирическое постижение присутствия-открытости, как представляющего собой наиболее полное развитие презентативного символизма и основанного на самой фундаментальной структуре восприятия, «истинным» в важном смысле этого термина — современным натуралистическим вариантом традиционного само-понимания — или же это в конечном счете «примитивная» с точки зрения когнитивного развития проекция нашей собственной человечности на чуждую окружающую вселенную? Быть может, и у Хайдеггера, и в буддизме махаяны мы, в действительности, имеем дело с разновидностью абстрактного анимизма, где способность материнской фигуры «держать» или «поддерживать», которую Уинникотт считает самой основополагающей матрицей нашей ранней межличностной зависимости, произвольно соединяется с открытостью объемлющего строя и оттуда проецируется на более всеобъемлющие свойства физической вселенной? Мы уже видели, что нечто подобное переживаниям постижения, общим для основных медитативных традиций, внутренне присуще развитию презентативного аспекта нашей познавательной способности. Действительно, если само-соотнесение влечет за собой использование физической метафоры в качестве «зеркала», причем более фундаментальные воспринимаемые формы дают более объемлющие метафоры, и если презентативная сторона симво- 370 Надличностный опыт и рефлексивность лического познания должна эмпирически ощущаться как полная смысла, тогда то, как горизонт открывается к нам и «позволяет» нам представать перед ним, должно иметь ощущаемый смысл «дара» и «сострадания». В этом случае вопрос сводится к статусу пре-зентативного символизма. Является ли истинностный статус нашего самосоотносительного познания по самой своей природе отличным от разнообразных достижений репрезентативного символизма в физике, астрономии и логике? Может ли быть так, что определенные символические системы, использующие те же когнитивные процессы, что и все остальные, имеют другое истинностное значение? Это представляется маловероятным, или, в лучшем случае, заведомо трудно доказуемым. — 259 —
|