Время личности и время жизни

___ __ __Глава пятая _ _ 267

человеке, бытия и сознания, красоты и добродетели.' Постепенно появляются собственно эстетические и этические категории, кото­рые позволяют дифференцировать и эстетические, и этические способности субъекта и отделить устанавливаемую им упорядочен­ность (в форме красоты или добродетели) от возвышенного. И здесь-то у Цицерона, корнем учения которого является, по мнению Лосева, эллинизм, впервые появляется понятие идеального, отве­чающее определенному смыслу. «Цицерон, следовательно, подчер­кивает чисто идеальный, чисто смысловой характер „мысленного образа", и хотя он как-то образовывался в уме художника, по самому существу своему он и не рождается и не гибнет, а есть чистая идея, к которой совершенно неприменимы признаки вре­мени» [78, с. 487].

Признаки времени не относятся, таким образом, к идеальному пространству и существующему в нем способу организации знаний, теорий, произведений искусства. Природу идеального блестяще раскрывает в своем анализе мифа О. М. Фрейденберг, определяя идеальность смысла, понятия и наррации. «Образ, — пишет она, — иначе сказывает то, что видит, и передает конкретность так, что она обращается в свое собственное иносказание, т. е. в такую конкретность, которая оказывается отвлеченным и обобщенным новым смыслом» [120, с. 18 7]. Иносказание образа связывается ею с его понятийным характером: «конкретность получает отвле­ченные черты, единичность — черты многократности, бескачест­венность окрашивается в резко очерченные, сперва монолитные качества, пространство раздвигается, вводится момент движения от причины к ее результату» [120, с. 189].

В понятии, таким образом, происходит не только то обобщение, которое обычно в философии и психологии анализировалось с точки зрения содержания его сущности. Там, где понятие «рож­дается» из образа, удается высветить то, что сам образ своей реальной экзистенцией уже не несет ее непосредственность, а вы­ражает, обозначает, осмысливает то, что в его экзистенции отсут­ствует, — идеальное. (По этому поводу прекрасные примеры при­водил К. Маркс в «Капитале», говоря о том, что и в телесности холста не содержится ни грана его стоимости, а сама стоимость «отличается от вдовицы Квикли тем, что ее нельзя пощупать».) «Этос» (Сократа) уже стал двойным философским осуществлением обманчивого «вида» (реальности) и «скрытой сути» (идеального ми­ра». Нам бесконечно важен этот анализ перехода от образа к смыслу ^