|
Приведу вам еще один практический пример. Мы усматриваем огромную разницу в качестве двух энергий, равных в количественном отношении и затраченных двумя людьми, один из которых, предположим, держит путь к месту своей ежедневной спокойной работы, а другой — направляется предать своего собрата в полицейский участок, в то время как ваши ученые не видят тут никакой разницы; и мы — но не они — видим определенную разницу между энергией движения ветра и вращающегося колеса. И почему? Потому что каждая мысль человека при выявлении переходит во внутренний мир и становится активной сущностью, присоединяясь (мы могли бы назвать это срастанием) к элементу — то есть к одной из полуразумных сил Царств Природы. Она продолжает существовать как активная разумная сущность — порожденное умом создание — больший или меньший период времени, пропорциональный первоначальной интенсивности мозговой деятельности, породившей ее. Так, добрая мысль сохраняется как активная благотворная сила, а злая мысль — как злобный демон. Таким образом, человек постоянно заселяет свой поток в пространстве своим собственным мирком, наполненным порождениями его собственных увлечений, желаний, порывов и страстей, — поток, который взаимодействует с любой чувствительной или нервной структурой, соприкасающейся с ним, пропорционально его динамической напряженности. Буддист называет это своей «Скандха»; индус именует это «Карма». Адепт развивает эти формы сознательно, другие люди плодят их бессознательно. Чтобы преуспевать и сохранить свою силу, Адепт должен пребывать в одиночестве и более или менее внутри своей собственной души. Еще меньше точная наука сознает, что занятый строительством муравей, трудолюбивая пчела, вьющая гнездо птица аккумулируют, каждый по-своему, своим скромным трудом, столько же космической энергии в ее потенциальной форме, сколько и Гайдн, Платон или пахарь, ведущий свою борозду, — своим трудом; тогда как охотник, убивающий из удовольствия или ради своей выгоды, или позитивист, прилагающий свой интеллект, чтобы доказать, что + х + = —, тратят и рассеивают энергию не меньшую, чем тигр, обрушивающийся на свою жертву. Эти все обкрадывают Природу, вместо того чтобы обогащать ее, и всем им, соответственно степени их разумности, придется ответить за это. Точная экспериментальная наука не имеет ничего общего с нравственностью, добродетелью, филантропией — поэтому она не может претендовать на нашу помощь, пока не сольется с метафизикой. Так как она представляет собой лишь холодную классификацию фактов вне человека и существует до и после него, то сфера ее полезности обрывается для нас у внешней границы этих фактов; что же касается выводов и следствий для человечества, вытекающих из результатов, полученных ее методами, то это ее мало заботит. Поэтому, так как наша область целиком лежит вне ее сферы — настолько же, насколько орбита Урана пролегает вне орбиты Земли, — мы со всей определенностью отрицаем, что какое-либо из колес ее конструкции опрокидывает нас. Для нее тепло есть лишь вид движения, и движение порождает тепло, но почему механическое движение вращающегося колеса должно метафизически обладать большей ценностью, чем тепло, в которое оно постепенно превращается, — это ей еще предстоит открыть. — 245 —
|