|
производит отвратительное впечатление пира во время чумы. Когда иност- ранцы выражали возмущение, наблюдая, как во время несчастной для нас Цусимы Петербург наполнял театры и кафе-шантаны, они были правы, ибо они были временные гости Петербурга и не вошли в его жизнь, а потому и не поддались закону инерции, но обыкновенному обывателю какое дело до Цусимы. Он привык днем выезжать по гостям, вечером быть непременно в театре или кафе-шантане, и он от этого не откажется, ибо в его действиях сильна сила традиции. Еще в более тяжких условиях Россия переживала 1917 г., когда затя- нувшаяся война привела к полному расстройству внутреннюю жизнь страны и к сокращению продовольствия до голодного пайка, сведенного до минимума. Но что из этого. Казалось бы, можно было ожидать народного восстания. Ничуть не бывало: в праздничные дни Рождества несмотря на голодный хлебный паек и всю тяжесть переживаемого времени предпраздничная су- толока идет своим обычным порядком, ни в чем не отступая от обычной картины. Вот, например, как характерно описывают эту предпраздничную сутолоку в Москве, где хлебный паек ко времени рождественских праздников был сведен до 1/4 фунта на человека с предупреждением, что может быть и эта 1/4 фунта хлеба будет в дальнейшем убавлена. Московский корреспондент по этому поводу пишет: <Могу констатировать: Москва оправдала возложен- ные на нее, на ее испытанные качества ожидания; она приняла в этот ущербленный хлебный паек и предупреждение о возможном его обращении в сладкую мечту с похвальным спокойствием и даже как будто равнодушием. 254 <Что такое паек, когда нужно хлопотать о гусе>. Не так давно могли с пафосом восклицать: быт не умер, нет быт жив. Быт живуч и цепок, он держится крепко. В Москве, пожалуй, даже крепче, чем где-нибудь еще в пределах республики советов. И этот быт сумел вдвинуть в трагические рамки переживаемого все грандиозное содержание праздников, все их искон- ные детали и аксессуары> . Со стороны, например русскому военнопленному, за границей кажется, что в России начался <всемирный потоп>, и он не знает, где ковчег, на котором может спастись Россия. Но <удивлению его, во всяком случае, не было бы предела, потому что на фоне потопа он увидел бы почти обычные праздничные и предпраздничные узоры. Потому, что в "потоп" как-то вместились и суетящиеся в обычных покупках улицы, и битком набитые гастрономические и кондитерские лавки, изливающие потоки людей с куль- ками, коробками, пакетами, ласково мигающие огоньками елки и веселые — 361 —
|