|
всегда легче бороться, чем с тайным. Создание клиентом собственных сказок о противоборстве с предметом зависимости -еще один терапевтический путь. Однако не каждый человек на этой стадии терапевтического консультирования способен к сочинению, поэтому путь совместного размышления над сказкой более реален. Итак, герой сказки признал свое бессилие перед бутылкой. Это его выбор. Он принял свою судьбу, определенную наследственностью. Это его путь, и ведет он к смерти. Вероятно, необходимо обладать огромным мужеством, чтобы сделать такой выбор; чтобы принять на себя ответственность за разрушение своего дара, за «неделание» того, зачем пришел в этот мир... Путь в «никуда» - такова перспектива. Но есть ли внутренняя готовность принять этот путь у нашего клиента? С этим вопросом важно оставить его до следующего занятия. треф (психотерапевтическая сказка Дндрея Гнездилова) J-сли вы спросите меня, как я живу, то получите ответ: странно. Иначе я и сам не мог)' определить свое существование. Говорят, что впечатления детства формируют человеческий характер, который затем строит свою судьбу. Другие считают, что душа является в мир уже готовой и соответственно своим склонностям впитывает те или иные впечатления. Однако ни один из этих вариантов не мог бы объяснить мне опыт моей жизни. Судите сами. Еще в младенческом возрасте, как мне рассказали, я пережил кораблекрушение. В панике матросы вынесли мою мать, которая лишилась чувств, а меня забыли и оставили на тонущем судне. Только через несколько дней, когда меня уже считали погибшим и безутешные родители отслужили панихиду о моей душе, кочевавший вдоль берега цыганский табор вдруг предложил им купить «потерянного ребенка». Каковы же были изумление и радость, когда их взорам явилось дитя, в коем якобы воплощалась моя особа. По словам бродяг, они нашли меня среди останков корабля, выброшенных на отмель. Не знаю, посещало ли отца и мать сомнение в моей подлинности, но дальнейшие события покажут, что я получил достаточно оснований для подобных подозрений. Уже с детских лет меня сопровождали качества, которые делали мою жизнь какой-то странной и неопределенной. Я рос крайне пугливым ребенком, но страх этот будто бы украшал окружающий мир. делал его необычайно привлекатель- ным. Страх темноты изощрял мой слух настолько, что я мог за шумом прибоя различить плеск волн от судна, находящегося далеко от берега. Ночные шорохи и звуки порой сливались для меня в фантастическую симфонию, под которую я засыпал. Кстати, позволю заметить, что песни моря отнюдь не поэтическая аллегория, а вполне явная музыка, построенная на удивительных ритмах стихий. Она наслаивает на них самые гармоничные мелодии, и для человека искушенного нет в мире более величественных и прекрасных концертов, нежели рожденных самой природой. — 46 —
|