|
Но даже сомнения и риск не останавливали его, когда он писал длинные послания в моей тетради, когда смотрел на меня или двусмысленно улыбался мне во время урока. Но все-таки он перестал ходить на наши вечеринки и подвозить учеников. Подошел конец года и вместе с ним – выпускной, главной темой которого были хиппи. Я была красивой, легкомысленной и свободной в том наряде, украшенном бисером, с длинными волосами и в туфлях с ремешком. А он был – сам эпатаж, в джинсах-клеш, суперобтягивающих самую видную часть его тела. Я ужаснулась, увидев, как он входит и направляется прямо ко мне. Мы, конечно же, много выпили, но не потому, что не следили за этим, а потому, что напиться – значит, иметь прекрасное алиби на случай неудачи. Я, на пике гормонального подъема, только и мечтала, чтобы поскорее ему отдаться. Не просто отдаться, а так, чтобы получить самое высшее наслаждение из всех возможных в жизни. Я хотела стать его женщиной, мачехой его маленькой пятилетней дочери и вдохновлять его для написания книг, осветить его жизнь. Я готова была послать моего отца и всю семью, которая так надоела мне причитаниями из-за моей любви к учителю, к чертовой матери, и зажить в любви и согласии со своим интеллигентом с крепкой попкой. Я хотела все сразу и ни разу не сказала Персифалю «нет». Он же, со своей стороны, хотел только дорваться до нежненькой и чудесненькой девственницы. Позже я поняла, насколько он был неуверенным в себе и эгоцентричным и насколько он нуждался во мне, чтобы утвердить свою самооценку. Но в то время, пока я еще оставалась его ученицей и подлизой, я видела в нем супермена. Итак, мы много выпили. Дом моей подруги был темный и свободный от родителей, водка лилась рекой и музыка разрывала магнитофон. Я стояла на балконе на втором этаже, когда заиграла Repetition Information Society. Он подошел ко мне, и за ним остался шлейф воздуха и величия. Он обнял меня за талию и сразил этим наповал всех учеников, которые при этом присутствовали. Это было самым изысканным из всего, что мое тело и сердце когда-либо переживали. Мы были настолько поглощены друг другом, что со стороны казались светящейся массой из слившихся воедино влюбленных. Впервые в жизни я наслаждалась и буквально сочилась желанием, так как мои трусики были невероятно влажными после медленного танца с Персифалем. У меня кружилась голова от запаха, исходившего от него, а его дыхание обжигало меня, словно ветер в пустыне. Его пенис касался моего живота, и все это вызывало во мне потрясающие ощущения и порождало счастье в самом прямом смысле слова. После дня, когда мы делали шашлыки у Эдельсона, этот день был самым счастливым из всего отрочества. После выпускного он подвез меня до самого дома, и мы встретили рассвет в сладостной дымке в его машине цвета зеленого металлика. — 64 —
|