|
Вот как я впервые захотела умереть. Во второй раз это случилось в Рио-де-Жанейро во время моего первого после развода отпуска. В первый солнечный день после дождя, который так портил мне отпуск, я отправилась на прогулку в центр города. По совету одного своего друга, я решила осмотреть здание Культурного центра банка Бразилии, одну из самых красивых построек в Рио. И вдруг, в то время как я внимательно рассматривала выставку скульптур, посвященную домогательству и насилию над детьми, на другой стороне улицы рухнул дом. Помню, что за пару минут до этого я прослезилась над одной из работ, потрясенная ее изяществом и тонкостью материала. Словно кружевами, тюлем и тонкой вышивкой автор передавал гротескные сцены детского насилия. Художнику не трудно было бы догадаться по моим слезам, что я прошла через то же в своем детстве. Но тут, прямо на моих глазах, с громким треском рухнуло здание. Из окна Культурного центра я видела суету и пылищу от обвала, а старинный дом быстро превращался в гору хлама. Те, кто находился на улице, были ужасно напуганы, и каждый старался укрыться, как мог, чтобы не быть раздавленным падающими кусками дома. А я в это время наблюдала за всем, затаив дыхание, и, как я была убеждена, расшифровывала таинственный знак – что моя жизнь точно так же рушилась. Я простояла на одном месте больше двух часов, до тех пор, пока пыль не осела (в прямом смысле слова) и пожарные не прекратили неразбериху. Ничто меня больше не беспокоило и не пугало, ведь обвал здания вместе с «Городом Бога» объявили мне, что наконец-то, настал финал. Я вышла из Культурного центра и направилась к церкви Канделария, где военный струнный оркестр выступал перед рабочими. Когда заиграли «Второй Браденбургский концерт фа мажор» Баха, у меня началась истерика. Я стала умолять о милосердии, все вышли, а меня выгнали из часовни. Это был отличный опыт, даже освободительный, в каком-то плане, ведь лучшего места для изгнания демонов, чем церковь, придумать невозможно. Кроме одного старичка в оркестре, все мужчины вокруг были смуглыми и крепкими. Для человека с придирчивым взглядом было бы странно видеть, как мужчины в мундирах с типично провинциальными лицами играют такую прекрасную и интеллектуальную музыку. Я задумалась, так же ли нежно дотрагиваются они до своих жен, как касались струн на своих инструментах, и были ли они в повседневной семейной жизни такими же просветленными, как в стенах церкви. Приложив минимальные усилия, я представила себе их молодыми, полными сил мужчинами, и себя, в той же самой церкви, одетой в красное декольтированное платье (так как в моих футболке и шортах было мало очарования), волнующей мужское воображение танцем Айсидоры Дункан. — 66 —
|