|
И вдруг, ну прямо в метре от меня останавливается такой тёмный "мерс", а я ж в пол-оборота стою и вижу - только рука высовывается, в руке какая-то чёрная штука, я даже сразу не понял, что это пистолет, и 5-6 раз стреляет, но не очень громко, наверное, там глушитель стоял. Мужик в белом как-то весь задёргался и валится на газон. А главное, я крови-то пока не вижу, а "мерс" - шнырк и унёсся. Никто ничего не понимает, одна баба мороженное жрёт и смотрит, будто собачка писает, только эта дура Дачница начинает орать, как зарезанная: "Девки, валим быстро, сейчас всех мочить будут! Мы ж свидетельницы!" Ну, мы все и поскакали сломя голову, как лошади. - Федор Иванович, ну когда у вас там всё кончится, у меня ноги отваливаются... да я Веронику жду, надо ведомости на плёнку подбивать... Ой, гос-с-поди, да жду, жду... - Охохо-о-о, да это что, меня самого столько раз убивали... вспоминать не хочется... я такой нервный, впечатлительный, как мимоза, меня так легко травмировать... я как по телевизору чего про войну увижу, плачу, плачу и весь мурашками покрываюсь. Мне особенно жалко когда мужчин красивых убивают. Вот фильм "Коммунист", дерьмо-дерьмом, но этот Урбанский, я от таких самцов просто кончаю, а финал смотреть не могу, в него 160 пуль загоняют, а он всё ползет... Ну что, плёнка-то ещё не кончилась? Нет? Ну, тогда я вам напоследок расскажу про свою тайную любовь. В метро, ну примерно месяца два назад, еду. Час пик, давка, ужас, дышать нечем, а рядом со мной курсант, ну не скажу какого училища - чудо-чудом. Я и так и сяк, наконец так поворачиваюсь, что моя рука с сумкой у его причинного места оказалась, а прижали нас друг к другу - бычки в томате так не лежат. Я рукой как бы случайно и так и этак и вдруг чувствую ствол зенитного орудия средней дальности - в полной боевой готовности... Ну, я знаю, что делать в такой ситуации... Смотрю, мой курсантик красный, как помидор стоит, весь в поту, но с места его только горный обвал сдвинет... Я так спокойно, как будто ничего не происходит, спрашиваю: "Вы на какой выходите?" Тот мямлит: "На Павелецкой", - а следующая как раз она. Я говорю: "Я тоже!" В общем, нашли мы какую-то стройку, а уже вечер, там какие-то огромные баки, залазим туда - ну всё! Теперь каждая увольнительная - моя! Ничего не скажу, сглазить боюсь... в общем, я у него первый, всего боится, стесняется, говорит, если ребята узнают - убьют. Но мне ж говорить ничего не надо, я не вчера родилась, я ж вижу – запал! А про меня уж и говорить нечего - сплю и вижу, хожу и вижу, вот сейчас с вами разговариваю, а он - вот он здесь и стоит... Ой, батюшки, ладно, в какую передачу вы всё это всунете - небось и сами не знаете... да мне плевать, я уже ничего не боюсь... — 194 —
|