|
Только ли литературные разногласия были тому виной? Уж не зависть ли по поводу того, что Нобелевскую премию получил не он, а Томас Манн, стала причиной нелепого поведения Набокова? Думаю, однако, разгадку надо искать в патологической гомофобии автора "Лолиты". Это потребует дополнительных разъяснений. "Лолита" – роман-апология педофилии. Здесь не место обсуждать вопрос, почему писатель бросился на защиту столь противозаконного извращения, и насколько ему удалось осуществить поставленную перед собой задачу. Всех, кого это заинтересует, я отсылаю к своей книге "Секс в кино и литературе". Приведу из неё лишь цитату о глубинных корнях гомофобии Набокова. "Его родной брат Сергей был “ядерным” гомосексуалом. Он не уступал Владимиру по степени образованности и, может быть, даже по уровню литературного дарования (его стихи, пропавшие, к сожалению, во время войны, находили высочайшую оценку у современников). В отличие от своего брата и его жены-еврейки, успевших бежать от немцев в Америку, Сергей угодил в фашистский концлагерь и был там замучен. (Фашисты в своих лагерях смерти целенаправленно умерщвляли гомосексуалов, так же, как и евреев). Казалось бы, в память о брате Владимир Набоков должен был бы подходить к теме нетрадиционной сексуальности с особой деликатностью и осторожностью. Между тем, он не терпит геев, немилосердно обличает их при каждом удобном и неудобном случае, третирует их в быту, в переписке, в творчестве. Его перу принадлежит "Бледное пламя" – один из самых гомофобных романов во всей мировой литературе (кстати, очень талантливый). Этот предрассудок, странный для образованного и независимо мыслящего человека, каким был Набоков, можно объяснить двумя причинами, относящимися к области патопсихологии. Во-первых, нападки на геев служат для писателя своеобразным способом психологической защиты. Дескать, по сравнению с гомосексуальной педофилией, гетеросексуальная выглядит куда пристойнее. Чтобы не быть голословным, процитирую размышления по этому поводу героя романа "Лолита" Гумберта Гумберта (Г. Г.) Он осуждает некоего Гастона Годэна, преподавателя французского языка, описывает в карикатурных тонах его внешность и манеры и, наконец, признаётся: "Я бы и вовсе не упомянул его, если бы его существование не представляло бы такого странного контраста моему собственному случаю. Он необходим мне теперь для защиты. Вот, значит, перед вами он, <…> закоренелый мужеложник, глубоко презирающий американский быт; балуемый пожилыми людьми и ласкаемый мальчишками – о, да, наслаждающийся жизнью и дурачащий всех; и вот, значит, я". — 198 —
|