|
— Вы очень добры, господин Ланлер. — Нет, нет. Я только справедлив. Я стою за народ, за труд… И, стуча по столу, он набавляет цену: — И не двадцать пять франков, а тридцать франков, черт возьми. Тридцать франков, слышите, дедушка Пантуа? Бедный старик посмотрел на хозяина удивленными и благодарными глазами и прошептал: — Очень хорошо слышу. Приятно на вас работать, господин Ланлер. Вы понимаете, что такое труд, вы… Хозяин прервал эти излияния. — Я вам заплачу… сегодня у нас вторник… Я вам заплачу в воскресенье? Заодно уж захвачу с собой и ружье. Согласны? Глаза старика, которые светились благодарностью, потухли. Он сидел, съежившись, смущенный, перестал есть. — Может быть… — сказал он робко, — сегодня заплатите? Премного обяжете, господин Ланлер. Только двадцать два франка. Извините. — Вы шутите, дедушка Пантуа! — возразил хозяин с гордой уверенностью. — Конечно, я вам сейчас заплачу. Ах, Боже мой! Ведь я что вам сказал? Мне только хотелось прогуляться к вам. Он стал искать по карманам брюк, сюртука и жилета и, как бы от неожиданности, воскликнул: — Смотрите! Как раз мелких нет. У меня только эти проклятые тысячефранковые билеты… И с каким-то искусственным смехом он спросил: — Пари держу, что вы не разменяете тысячу франков, дедушка Пантуа? Видя, что хозяин смеется, дедушка Пантуа решил, что и ему нужно засмеяться, и он шутливым тоном ответил: — Ха!.. ха!.. ха!.. Да я никогда не видал этих проклятых билетов!.. — Ну тогда, значит, до воскресенья! — заключил хозяин. Он налил себе стакан сидру и чокался с дедушкой Пантуа, как вдруг хозяйка, приезда которой никто не заметил, вихрем влетела в кухню. Ах, какие у нее были глаза, когда она увидела, что хозяин сидит рядом с бедным стариком и чокается с ним! — Это что такое? — закричала она побелевшими губами. Хозяин стал бормотать: — Это шиповник… ты ведь знаешь, моя милая… шиповник… Дедушка Пантуа принес мне шиповник… Все розы замерзли в эту зиму… — Я не заказывала шиповник… Здесь шиповник не требуется… Это было сказано резким тоном. Затем она повернулась и, хлопнув дверью, ушла. Меня она не заметила. Хозяин и бедный старик встали. Смущенные, они смотрели на дверь, через которую вышла хозяйка. Затем посмотрели друг на друга, не смея слова сказать. Хозяин первый прервал, тягостное молчание. — Значит, до воскресенья, дедушка Пантуа. — До воскресенья, господин Ланлер. — Будьте здоровы, дедушка Пантуа. — И вы также, господин Ланлер. — 726 —
|