|
Форестье спросил с раздражением: — Ну, что же, принесут нам сегодня лампу? Это называется ухаживать за больным! Темный силуэт на фоне окна исчез, и в тишине дома резко прозвучал электрический звонок. Вскоре вошел слуга и поставил лампу на камин. Г-жа Форестье спросила мужа: — Хочешь лечь, или спустишься вниз к обеду? Он прошептал: — Спущусь. В ожидании обеда они просидели еще около часу, не двигаясь все трое, изредка произнося слова, ненужные, банальные слова, как будто опасность, какая-то таинственная опасность скрывалась в слишком долгом молчании, как будто необходимо было нарушить безмолвие этой комнаты, где уже витала смерть. Наконец, обед был подан. Дюруа он показался бесконечно долгим. Они ели молча, бесшумно, катая между пальцев хлебные шарики. Слуга входил, выходил, приносил блюда, ступая бесшумно, обутый в мягкие туфли, так как стук сапог раздражал Шарля. И только тиканье деревянных стенных часов нарушало тишину комнаты своим механическим и однообразным стуком. Как только обед кончился, Дюруа под предлогом усталости удалился в свою комнату и, облокотись на подоконник, стал смотреть на полную луну, которая, точно гигантский круглый фонарь, проливала с середины неба на белые стены вилл свой сухой, туманный свет, покрывая море какой-то переливчатой, нежной чешуей. И он стал придумывать разные уловки, сочинял телеграммы, будто бы полученные им от Вальтера, вызывавшего его обратно в Париж. Но наутро план бегства показался ему неисполнимым. Г-жу Форестье трудно было обмануть, и благодаря своей трусости он мог потерять всю награду за свою преданность. Он решил: «Ба! Это, конечно, скучно; но что же делать, бывают в жизни неприятные моменты; надеюсь, что это не долго протянется». Был ясный, лазурный день, один из тех ясных южных дней, которые наполняют душу радостью, и Дюруа спустился к морю, находя, что он еще успеет повидать Форестье. Когда он вернулся к завтраку, слуга сказал ему: — Господин Форестье уже спрашивал о вас два или три раза. Не угодно ли вам пройти к нему? Дюруа вошел. Форестье, казалось, спал в кресле. Жена его читала, лежа на диване. Больной поднял голову. Дюруа спросил: — Ну, что? Как ты себя чувствуешь? По-моему, у тебя сегодня отличный вид. Форестье прошептал: — Да, мне лучше, я чувствую себя бодрее. Позавтракай скорее с Мадленой — мы собираемся прокатиться. Как только молодая женщина осталась вдвоем с Дюруа, она сказала ему: — Вы видите? Сегодня ему кажется, что он спасен. С самого утра он уже строит разные планы. Мы сейчас поедем в залив Жуан покупать фаянс для нашей парижской квартиры, он хочет выйти во что бы то ни стало, но я ужасно боюсь, как бы не случилось несчастья, он не вынесет тряски экипажа. — 331 —
|