|
— Но ведь мы выпустили только по одной пуле. Тот улыбнулся: — Да, по одной… каждый по пуле… Это составляет две пули. Дюруа удовлетворился этим объяснением и больше не настаивал. Вальтер обнял его: — Браво, браво, вы защитили знамя «Vie Fran?aise». Браво! Вечером Жорж пошел показаться в редакциях самых крупных газет и в самых блестящих кафе бульвара. Он два раза встретился со своим противником, который тоже демонстрировал себя. На другое утро, около одиннадцати часов, Дюруа получил «голубой листок»: «Боже мой, как я испугалась! Приходи скорей на Константинопольскую улицу. Я хочу поцеловать тебя, мой любимый! Какой ты смелый! Обожаю тебя. Кло». Он пришел на свидание, и она бросилась в его объятия, осыпая его поцелуями. — О, мой милый, если бы ты знал, как я волновалась, читая сегодняшние газеты. Расскажи мне, расскажи мне. Я хочу знать. Он должен был рассказать ей все, с малейшими подробностями. Она сказала: — Какую ужасную ночь провел ты перед дуэлью! — Вовсе нет. Я спокойно спал. — Я бы не сомкнула глаз. Ну, а на месте поединка, расскажи мне, как это произошло. Он сочинил драматическую сцену: — Когда мы сошлись лицом к лицу, в двадцати шагах, то есть на расстоянии, только в четыре раза большем, чем эта комната, Жак спросил, готовы ли мы, и скомандовал: «Стреляй!» Я немедленно поднял правую руку и вытянул ее по прямой линии. Но я сглупил, целясь в голову. У моего пистолета курок был тугой, а я привык к легкому спуску. Сопротивление курка отклонило выстрел в сторону. Но все же я едва не попал в него. Он тоже ловко стреляет, каналья! Его пуля чуть не задела моего виска. Я почувствовал сотрясение воздуха. Она сидела у него на коленях, обняв его, словно желая разделить угрожавшую ему опасность, она шептала: — Бедняжка! Бедняжка! Когда он кончил рассказывать, она произнесла: — Знаешь, я не могу без тебя жить! Я должна с тобой видеться, но, когда мой муж в Париже, это сопряжено с неудобствами. По утрам я могла бы выбрать свободный часок и забегать поцеловать тебя, когда ты еще в постели. Но я ни за что не пойду в твой ужасный дом. Что же делать? Его внезапно озарила блестящая мысль; он спросил: — Сколько ты здесь платишь? — Сто франков в месяц. — Прекрасно, я возьму эту квартиру на свой счет и поселюсь в ней по-настоящему. При моей новой должности прежняя квартира мне все равно не годится. Она подумала несколько минут, потом ответила: — Нет, я не хочу. Он удивился. — Почему это? — Потому что… — 325 —
|