|
Теплота, подобная пламени, начала жечь его желудок, разлилась по всему телу и укрепила нервы, притупив их. Он подумал: «Я нашел средство» — и, так как теперь у него горело все тело, он снова открыл окно. Начинался день, тихий и морозный. Звезды, казалось, умирали в глубине посветлевшего неба, а в глубокой пропасти полотна железной дороги начинали бледнеть зеленые, красные, белые огни сигналов. Первые паровозы выходили из гаража и со свистом направлялись к первым поездам. Другие, вдали, без конца издавали громкие призывные крики, пронзительно перекликались, словно деревенские петухи. Дюруа подумал: «Может быть, я никогда больше не увижу всего этого». Но, чувствуя себя готовым снова расчувствоваться, он резко оборвал себя: «Нет, не надо ни о чем думать до встречи с противником. Это единственное средство быть молодцом». Он занялся своим туалетом. Когда он брился, им снова на секунду овладела слабость; он подумал, что, может быть, в последний раз видит в зеркале свое лицо. Он выпил еще глоток водки и кончил одеваться. Последний час казался ему бесконечным, он ходил взад и вперед по комнате, стараясь привести себя в состояние бесчувствия. Услышав стук в дверь, он едва не опрокинулся навзничь, — так сильно было охватившее его волнение. Это пришли секунданты. Уже! Они были закутаны в шубы. Пожав руку своему опекаемому, Риваль объявил: — Холодно, как в Сибири! — Потом спросил: — Ну, как? — Очень хорошо. — Вы спокойны? — Вполне. — Ну, отлично. Вы уже подкрепились? — Да. Мне ничего больше не нужно. Буаренар ради торжественного случая надел какой-то иностранный желто-зеленый орден, которого Дюруа никогда у него не видел. Они спустились вниз. В ландо их ждал какой-то господин. Риваль представил его: — Доктор Лебрюман. Дюруа пожал ему руку, пробормотав: — Благодарю вас. Он хотел было сесть на переднюю скамейку, но опустился на что-то очень твердое и подскочил, как на пружинах. Это был ящик с пистолетами. Риваль повторял: — Не сюда! Дуэлянт и врач — на задние места! Дюруа, наконец, понял и грузно опустился рядом с доктором. Секунданты тоже сели, и экипаж тронулся. Кучер уже знал, куда ехать. Ящик с пистолетами стеснял всех, особенно Дюруа, который предпочел бы его не видеть. Попробовали поставить его сзади, — он толкал в спину; потом поставили его между Ривалем и Буаренаром, — он поминутно падал; в конце концов его спрятали под ноги. Разговор шел вяло, хотя врач и рассказывал анекдоты. Отвечал ему только Риваль. Дюруа хотелось бы выказать присутствие духа, но он боялся потерять нить своих мыслей и обнаружить волнение. Его терзал мучительный страх, что вот-вот он задрожит. — 322 —
|