|
Но, как только он увидел перед собою большой белый лист бумаги, весь собранный им материал вылетел у него из головы: казалось, самый мозг его испарился. Он старался поймать обрывки воспоминаний, закрепить их, но они ускользали, едва он успевал ухватиться за них, или же являлись в хаотическом состоянии, и он не знал, как выразить их, какую придать им форму, с чего начать. Просидев целый час и испортив пять страниц вступительными фразами, не имеющими между собой никакой связи, он подумал: «Я еще недостаточно набил руку в этом деле. Надо взять еще один урок». И, представив себе возможность провести еще одно утро за работой с г-жой Форестье, представив себе долгое, интимное, сердечное и такое сладостное свидание наедине с ней, он весь затрепетал. Почти боясь теперь взяться за работу и вдруг оказаться способным выполнить ее самостоятельно, он поспешно лег спать. На другое утро он встал поздно, отдаляя заранее предвкушаемое удовольствие предстоящего визита. Было больше десяти часов, когда он позвонил у дверей своего друга. Слуга сказал: — Господин Форестье работает. Дюруа в голову не приходила мысль о том, что муж может оказаться дома. Однако он настойчиво сказал: — Скажите, что это я, по спешному делу. Через пять минут его ввели в кабинет, где он провел накануне такое чудесное утро. Место, где он вчера сидел, было занято теперь Форестье; в халате, в туфлях, в маленькой английской шапочке он сидел и писал, а жена его, в том же пеньюаре, стояла, облокотившись на камин, и диктовала, с папиросой в зубах. Дюруа, остановившись у порога, пробормотал: — Простите, я вам помешал. Приятель его, сердито подняв голову, проворчал: — Что тебе еще надо? Говори скорей! Нам некогда. Тот, сконфуженный, пролепетал: — Нет, ничего, извини. Форестье рассердился: — К делу, черт возьми! Не теряй даром времени. Не для того же ты ворвался сюда, чтобы поздороваться с нами. Тогда Дюруа, сильно смущенный, решился: — Нет… вот… дело в том, что… мне опять не удается написать статью… а ты был… а вы были так… так… так милы в прошлый раз, что… что я надеялся… что осмелился прийти… Форестье оборвал его: — Ты смеешься над нами, в конце концов! Так ты думаешь, что я буду за тебя работать, а тебе останется только получать деньги в конце месяца? Нет! Право, это недурно! Молодая женщина продолжала курить, не говоря ни слова, и все время улыбалась неопределенной улыбкой, прикрывавшей ее насмешливую мысль. Дюруа, краснея, пролепетал: — Извините меня… я надеялся… я думал… — 266 —
|