|
— Да, черт возьми. Потом репортер назвал г-жу Вальтер толстой индюшкой, Норбера де Варенна — старым неудачником, сказал, что Риваль подражает Ферваку. Наконец, дошел до Форестье: — Ну, этому просто повезло, нашел такую жену — и все тут. Дюруа спросил: — А что представляет собою его жена? Сен-Потен ответил, потирая руки: — О, это женщина ловкая, тонкая штучка. Любовница старого жуира Водрека, графа де Водрека; он дал ей приданое и выдал замуж… Дюруа вдруг почувствовал озноб, какую-то нервную дрожь, потребность выругать этого болтуна, дать ему пощечину. Но он лишь остановил его вопросом: — Это ваше настоящее имя Сен-Потен? Тот простодушно ответил: — Нет, меня зовут Тома. Это в редакции меня прозвали Сен-Потеном[30]. Дюруа заплатил за напитки и сказал: — Кажется, уже поздно, а нам надо еще посетить этих двух вельмож. Сен-Потен расхохотался: — Как вы еще наивны! Так вы в самом деле думаете, что я пойду спрашивать у этого китайца и индуса, что они думают об Англии? Я лучше их знаю, что они должны думать для читателей «Viе Fran?aise». Я уже проинтервьюировал пятьсот таких китайцев, персов, индусов, чилийцев, японцев и т. д. На мой взгляд, все они говорят одно и то же. Мне только надо взять мою статью о последнем из них и переписать ее слово в слово. Изменить надо только заголовок, имя, титул, возраст, свиту. О, тут уж ошибиться нельзя, а то меня сейчас же уличит «Figaro» или «Le Gaulois». Но на этот счет я в пять минут получу самые верные сведения от швейцаров отелей «Бристоль» и «Континенталь». Мы пройдемся туда пешком, покурим по дороге. А потом можно будет потребовать в редакции пять франков за извозчика. Вот, дорогой мой, как делают дела люди практичные. Дюруа спросил: — При таких условиях быть репортером, должно быть, выгодно? Журналист таинственно ответил: — Да, но выгоднее всего хроника, — это всегда замаскированная реклама. Они встали и пошли по бульвару по направлению к церкви Мадлен. Сен-Потен неожиданно сказал своему спутнику: — Знаете что, если у вас есть какие-нибудь дела, вы мне не нужны. Дюруа пожал ему руку и ушел. Мысль о том, что ему надо вечером писать статью, мучила его, и он начал ее обдумывать. Он шел, пытаясь собрать свои мысли, наблюдения, чужие мнения, разные случаи, и дошел таким образом до конца авеню Елисейских полей, где изредка попадались гуляющие. Париж был пуст в эти жаркие дни. Пообедав в маленьком ресторанчике на площади Этуаль, около Триумфальной арки, он медленным шагом вернулся домой по внешним бульварам и сел за стол, чтобы работать. — 265 —
|