|
Она попросила измененным голосом: — Дайте мне, пожалуйста, серое платье. Это было то простое платье — дымчатое либерти, вышитое белым стеклярусом, которое она надевала в город для Шемиота. Застегивая жемчуг, она мысленно сравнивала свой туалет с серым небом, серым туманом, серыми струями воды. Жемчуг означает слезы. Неужели же Генрих снова заставит ее плакать? Она вышла в другие комнаты. Все тепло из старого дома унесло за ночь. Мертвая тишина тревожила Алину. Потоки дождя по стеклу и бешенство ветра, от которого скрипели двери и окна, приводил ее в уныние. Поздняя осень. Она никогда не сможет жить круглый год в имении, никогда. Даже возле любимого человека. Иначе это было бы для нее горе; тяжкие условия, неприятный осадок в любви. Потом она устыдилась: «Какая я эгоистка. В сущности, это не так уж плохо — поскучать немного». Сначала она попала в гостиную, где мебель, черная банальная, обитая синим атласом, и вазы синего фарфора с грубыми рисунками раздражали Алину. Из гостиной она так же бесцельно перекочевала в библиотеку, убранную в арабском стиле, всю увешанную коврами, с выцветшим, но мягким и теплым диваном. Оттуда она скользнула в залу с тремя простенными зеркалами и мебелью, дряхлой как дом. Здесь Алина задержалась, ибо большая часть сада хорошо виднелась из окон. Можно было окоченеть, глядя на потоки воды, которая продолжала литься с неба, крыш, деревьев, кустов. Стены флигелечка почернели, а молодые акации трепались, словно женские юбки. Не было видно ни птицы, ни человека. Из залы она прошла в кабинет Шемиота, который не любила. Что-то нестерпимо скучное было в этой комнате — с неуклюжей ореховой мебелью, книгами, атласами, путеводителями, географическими картами по стенам. Портрет покойной жены Шемиота — она с годовалым Юлием на руках — мучил ревностью Алину. Недоброжелательно глядя на нее, она слегка пожала плечами: — Юлий говорит, что отец сменил много женщин. Тебе нечего глядеть так счастливо и невинно. Я предпочитаю Клару. По крайней мере, та хорошо сознавала свое положение. В глубоком кабинете синие драпировки скрывали альков. На камине чугунный олень нес на своих рогах круглый шар — часы. За железной решеткой камина лежали дрова и, дрожа от холода, Алина пожалела, что они не горят. После кабинета она осмотрела бильярдную, столовую, буфетную, угловую комнату для гостей. — Я могу сказать теперь, что характерная черта этого дома — сырость, пыль, безвкусие и запустение. Чтобы отопить зимою такую громаду, где дует в каждую щель, нужно вырубить половину леса. Когда я выйду замуж за Генриха, я изменю здесь многое, он будет жить у меня, Юлий и Христина — на его городской квартире, а сюда мы станем приезжать только летом. — 1293 —
|