Русские руны

Грант этот был не от Дж. Copeca или каких-то иных заокеанских «друзей», а от родного Министерства образования. Я направил туда вместе с заявкой серию моих дешифровок и через какое-то время получил ДИПЛОМ ПОБЕДИТЕЛЯ. Там было написано: «Министерство общего и профессионального образования Российской Федерации. Уральский государственный университет им. A.M. Горького. Решением Научного совета по проведению Всероссийского конкурса проектов по фундаментальным исследованиям в области гуманитарных наук 1997 года исследовательский проект «Слоговое письмо средневековой Руси», научный руководитель Чудинов Валерий Алексеевич объявляется ПОБЕДИТЕЛЕМ. Научный руководитель конкурса В.Е. Третьяков. Ученый секретарь Б.В. Емельянов. Екатеринбург, 1997».

Это уже было признанием, хотя и не на уровне РАН, но на уровне Минвуза. Теперь я имел средства, как для публикации статей, так и для публикации монографии.

1998 год. Я приступил к осуществлению своей программы публикации множества статей, обзоров и отдельных заметок, и смог опубликовать в 1998 году 48 материалов (Чудинов 1998-1...-48). За предшествующие 5 лет я смог опубликовать только 23 материала. Вышла и моя первая брошюра (Чудинов 1998-3) Кроме того, я приступил к написанию новой монографии, вобравшей в себя новые дешифровки. Летом присутствовал на XII Международном конгрессе славистов в Кракове в составе делегации России. Хотя персонального выступления у меня не было, я имел возможность раздать брошюру заинтересованным исследователям и получил немало полезного материала от них. В личных беседах степень сочувствия международного сообщества идеям руницы оказалась выше, чем в России.

1999 год. Здесь я чуточку сбавил обороты, но, тем не менее, опубликовал 40 материалов (Чудинов 1999-1...-40). За семь лет их, таким образом, набралось уже 111. Грант продолжал действовать, я выступал на многочисленных конференциях в различных вузах Москвы. Вышла еще одна брошюра (Чудинов 1999-1).

На пушкинских чтениях в Софии я выступил с докладом, где показал, что A.C. Пушкин врисовывал в некоторые свои рисунки текст кириллицей. К этому моменту я довольно сносно умел вычленять текст из рисунков, что явилось новым шагом вперед.

В конце года по результатам моей эпиграфической деятельности меня избрали действительным членом (академиком) Российской академии естественных наук. Замечу, что если в начале 90-х годов в эту академию двери были открыты гораздо шире, то теперь, после того, как она была признана на государственном уровне (тогда как членство во многих других никакого государственного признания не получило), уже года два как доступ туда был весьма ограничен. Тем не менее, для меня было сделано исключение. К этому времени я закончил подготовку очередного варианта монографии, причем получилась не одна, а две. Обе они были сданы в надежное издательство, а финансировались средствами из гранта.