|
Вот эту дивизию подчиняли сейчас Щербатову приказом о наступлении». Одной фразой автор дает представление о грозной стремительности немецкого наступления – командующий армией уже не имеет представления о реальном количестве того, что называли живой силой и техникой. К середине июля 1941 года – меньше чем за месяц едва начавшейся войны – наша армия потеряла свыше двух миллионов человек, более 3 500 танков, 6 ООО самолетов. Немцы, по-видимому, не ожидали встречи с нашими в основном немощеными дорогами. Шестого октября выпал первый снег, который, растаяв, превратил эти пыльные дороги в реки грязи. Наша спасительная осенняя распутица вместе с резко возросшим сопротивлением опомнившихся от первого шока людей начали менять ситуацию. Но в июле 1941-го до этого было еще далеко. Живой, углубленный интерес к реальной, а не пропагандистской истории Великой Отечественной войны, подлинное ее знание замечали знавшие Егора в разные годы его жизни. Так, однокурсник вспомнит, как летом 1980 года жили они в палатке недалеко от Ржева – «и Егор рассказывал нам о “ржевском котле”, что там происходило». Конечно, и о «власовцах» – о тех, в основном военнопленных, умиравших с голоду в немецких лагерях почти с самого начала войны, кто согласились вступить в части, воевавшие на стороне немцев, – у него было более объемное представление, чем у его одноклассников. Много лет спустя об этом явлении так напишет вернувшийся из лагерей Колымы и повидавший там и «власовцев» – рядом с героями Брестской крепости – Семен Виленский: «Чтобы многие тысячи россиян воевали на стороне захватчиков – такого в истории нашей страны не было: ни в совсем давние времена, ни при наполеоновском нашествии, ни в Первую мировую войну – это стало следствием необъявленной войны против собственного народа, которую вели большевики, превращавшие трудолюбивых хозяев и их детей в бесправных рабов, выброшенных из родных мест, из отчих домов» (2000 г.). – Играли в шахматы, проводили турниры, – вспоминает Виктор Васильев. «Лучше всех играл Заполь, потом Егор, потом я. Заполь по всем известным обстоятельствам поступил в МИСИ – туда евреев принимали. У него родители оба были инженеры-строители…» Поясним слова «туда евреев принимали». Вскоре после войны Сталин начал преследование евреев – будто задумав продолжить дело, не завершенное Гитлером. В 1948–1952 годах прошли аресты и расстрелы – расстреляны писатели и поэты, писавшие на языке идиш. Среди них – замечательный детский поэт Лев Квитко. Известный всем детям страны в прекрасных переводах не меньше, чем Маршак или Барто, он в одночасье исчез из библиотек и книжных магазинов – безо всяких объяснений. — 131 —
|