|
В семье Тимура Гайдара обо всем этом никто, конечно, не имел представления. Вряд ли и сам Сергей Орлов, сочиняя свои стихи, помнил о той странице «Литгазеты», на которой прочел когда-то эти строки – и невольно запомнил их, привык к ним и по прошествии времени считал, видимо, уже своими – вот почему я говорю, что хорошая память может иногда подвести… Виктор Васильев вспоминает о разговорах в доме Гайдаров за чаепитием: «Болтали в основном о судьбах страны, мира. По поводу сталинизма он начинал цитировать какие-то конкретные истории. Говорим про начало войны, в качестве аргументации он сразу приводит книжку Бакланова “Июль 41-го года”. Военных писателей он сразу цитировал и тут же объяснял. Я впитывал его эрудицию. Можно хорошую книжку прочитать, а можно с Егором поговорить» (КР). Гайдара жгуче интересовала реальная история его страны. Сегодня изданы сотни сборников документов, из которых самому можно почерпнуть это знание. Тогда их не было и в помине. Реальное знание о трагедии Великой Отечественной войны ближе всего лежало в книгах наиболее честных писателей-фронтовиков. Прочитаем первые страницы романа писателя-фронтовика Григория Бакланова, изданного в 1965 году, – книжки, на которую ссылался Егор. Здесь описан июль 1941-го – второй месяц Великой Отечественной войны. К началу 70-х, когда идет разговор друзей, уже немало сделано для того, чтобы заставить людей забыть правду страшных начальных месяцев – разгром наших войск, непрерывное отступление и миллионы наших военнопленных. Попытки наступления были редкими и желанными. Забывая себя, люди шли на смерть, стремясь уменьшить страшные последствия преступного сговора Сталина с Гитлером в 1939 году и его ставшего губительным для миллионов людей доверия весной 1941 года тому, кому не доверял уже никто в мире. «Приказом о наступлении командующий армией подчинял Щербатову еще одну дивизию… Но Щербатов знал то, что, видимо, не знал еще командующий армией: дивизии этой не было. Она не дошла до фронта. Ее разбомбили в эшелонах, в пути. Единственный полк, успевший выгрузиться и двигавшийся на машинах днем, походной колонной, заметила немецкая авиация, слетелась отовсюду и уже не выпустила живым. На песчаной вязкой дороге Щербатов видел колонну грузовых машин, растянувшуюся на два километра. Они стояли среди бомбовых воронок, сгоревшие, пробитые осколками. Но были и совершенно целые машины. В кузовах вповалку лежали бойцы. Как сидели они тесно, с винтовками между колен, так лежали сейчас, расстрелянные сверху из пулеметов. Молодые, крепкие ребята, во всем новом, с противогазами в холщовых сумках, со скатками через плечо, иные – в касках. Возможно, даже увидели самолеты и смотрели на них снизу: любопытно – немецкие, не видели еще ни разу. И далеко по обе стороны от колонны лежали в поле убитые: кто успел выскочить и бежал и за кем гонялись самолеты. — 130 —
|