|
Не желая искать Тебя, они мнят, что имеют Тебя, Если же признаются, что не имеют Тебя, То проповедуют, что Ты совершенно неуловим для всех, И как будто никто из людей не может видеть Тебя, И что нет никого, кто превосходил бы их знанием. В 980 году скончался игумен монастыря Святого Маманта, на его место братия избрала Симеона. В возрасте тридцати одного года он был рукоположен в священный сан и введен в достоинство игумена Патриархом Константинопольским Николаем II Хрисовергом. Когда во время рукоположения над ним читали молитвы, Симеон снова имел видение света, о чем говорится в его житии. Биограф сообщает и важное правило, которого Симеон Новый Богослов старался придерживаться всю свою жизнь: он ежедневно служил литургию и каждый день причащался. При этом «Духа Святого видел он сходящим на предложенную им жертву, когда совершал Литургию, в течение сорока восьми лет своего священства». Став игуменом, Симеон еще более настойчиво и откровенно говорил о своих озарениях. Он ищет понятные всем слова и образы, сравнивая Божественный свет с солнцем, звездой, пламенем огня, искрами… Но любой светильник готов принять огонь только тогда, когда он вычищен и наполнен чистым елеем, иначе пламя не возгорится. …Фитиль же ума держать прямо, чтобы он, Коснувшись огня и мало-помалу возжегшись, Оставался в таком состоянии у тех, Которые стяжали этот огонь. И если сравнить Божественный свет с солнцем, то оно еще более непостижимо и прекрасно, так как восходит в человеческом сердце. Ведь если бы кто увидел, Что это видимое всеми солнце Сошло внутрь его сердца И все вселилось в него, И так же светило бы, то не помертвел ли бы он от чуда, И не сделался ли бы безгласным, И не изумились ли бы все, видевшие это? Ни одному человеку не дано до конца постичь, почему и как приходит это внутреннее озарение, но Симеон был убежден – оно дается лишь тогда, когда удается достичь духовной чистоты. Игумен не щадил себя, вспоминая в проповедях прежнее свое состояние: он будто бы находился в закупоренной бочке, во тьме, в могиле, думая, что так и должно быть. Увидев Его, я весьма удивился, будучи заперт в жилище, И заключен в бочке, и находясь среди тьмы, То есть чувственного неба и земли, Потому что сам я – тьма. Да и теперь, охладевая к вере и временами теряя благоговейность, Симеон ощущает себя черным куском железа, от долгого лежания покрытым ржавчиной. Но стоило сделать внутреннее усилие, точнее – сверхусилие, и наградой становилось просветленное, озаренное состояние духа, созерцание Божественной славы. — 86 —
|