|
Создатель Книги Иова — это неведомый нам человек, священный писатель, имени которого мы не знаем, и эпохи, когда он жил, тоже не знаем; очевидно, это было около 400 года до нашей эры, то есть он писал примерно в те времена, когда Сократ учил в Афинах. Как хорошо теперь известно, в древнем Вавилоне существовало немало произведений, которые объединяются общим условным названием «молитвы страдальцев», или «сетования несчастных». Сейчас переиздали книгу Самюэля Крамера «История начинается в Шумере». В ней уже есть переложение, перевод и комментарии к одному из древнейших текстов на эту тему. Проблемы страдания человека, нравственные проблемы, проблема человека перед лицом Бога и вечности — это не XIX и не XVIII век, а это глубокая древность. Я всем рекомендую хотя бы пролистать книгу Клочкова «Духовная культура Вавилона» и книгу Вейнберга (прибалтийского востоковеда) «Человек в культуре Древнего Ближнего Востока», которая вышла несколько лет назад, — там об этом сказано немало. Существовала целая литература на эту тему (Клочков дал перевод важнейших текстов) — сетования человека, который ищет правды на Небе. С другой стороны, библейский автор хотел поставить вопрос в самом широком смысле слова, в том смысле, который впоследствии философ Лейбниц назовет теодицеей. Теодицея (богооправдание) — это термин, связанный с нравственной, философской, жизненной проблемой: как сочетать тайну Промысла со страданиями мира. Чтобы заострить этот вопрос, неведомый автор взял в качестве обрамления старинную бродячую легенду о праведнике, который невинно, мужественно страдал. Стоически перенес он все бедствия и в конце концов был за это вознагражден. История кончается благостно — это happy end, и в ней есть что–то трогательное и очень поучительное. Мужество и терпение — вещи святые, великолепные, их всегда нам не хватает, поэтому Достоевский этот аспект Книги Иова воспел на страницах своего романа. Множество текстов на тему из Иова существует и в византийской литературе. Но как строит автор свое повествование? Он маньерист, то есть он стилизует свой рассказ под старинный, под архаичный. Жил человек в земле Уц, то есть где–то на юге Палестины; он не израильтянин, а принадлежит к одному из восточных еврейских племен. Он во всем прекрасен, добр, прям, праведен. У него богатства библейского шейха: множество верблюдов, овец, множество детей. Потом начинается пролог на Небе. Представлен Господь, восседающий, подобно царю, на троне, и вокруг Него стоят сыны Божьи — бене ха Элохим — это как бы Его придворные, ангелы. Среди них стоит один весьма скептический ангел, который там назван сатан (отсюда русское «сатана»), что значит «противоречащий», «противящийся»… Но это на самом деле пока еще не дьявол. Это просто один из ангелов, у которого в силу какой–то его особенности такой строптивый характер. — 79 —
|