|
друга всем, - и товарищами, и сотрапезниками, и родны- ми __цмеДи одну цель, любомудрие, и непрестанно возрастали в пламенной любви друг к ДРУГУ- У нас все было общее, и одна душа в обоих связывала то, что разделяли тела". Это был союз доверенности и дружбы. Соблазны "душе-губных Афин" не смущали их, - они знали только два пути: в священные храмы к тамошним наставникам и к учителям наук внешних. "У обоих было одно упраяснение - добродетель, и одно усилие - до отшествия отсюда жить для будушег0' стРемясь к знаниям". В Афинах друзья изучали прежде всего древнюю литературу, ораторов и историков, основательно ознакомились с греческой философией. С этой поры у Григория навсегда осталась любовь к мудрости. "-Я первый из любителей мудрости, - говорил он о себе, - я никогда не предпочту этому занятию ничего другого". Около 355 г. Василий уехал в Египет, а Григорий сам принял учительское звание. Узнав, что его отец сделался в Назианзе епископом, он немедленно отправился на родину и вскоре после этого крестился (в те времена по примеру Иисуса обычно крестились в зрелом возрасте). Произошло это приблизительно в 359 г. Заветной мечтой Григория было тотчас отречься от мира и идти в пустыню, но отец удержал его от этого шага. Насильно рукоположив сына в пресвитеРы> он потом хотел посвятить его в епископы, чтобы тот занял его место. "При этом принуждении, - рассказывает Григорий, - так сильно воскорбел я, что забыл все, - друзей, родителей, отечество, род. И как вол, уязвленный слепнем, ушел в Понт, надеясь там в божественном друге найти врачевание от горести". Василий, который в это время также был пресвитером, устроил друга в свой монастырь. Григорий с радостью вспоминал потом вреМя> проведенное вместе с ним в Понте, - в келиях, в бдении, в псалмопении и в научном труде: друзья изучали там Священное Писание и творения Оригейа- Счастье это длилось недолго. Узнав в 362 г. о смерти младшего брата, Григорий должен был вернуться в Назианз, чтобы помогать престарелым родителям. От тихой жизни он был отвлечен гонениями на православие, которые начал новый император Валент, утвердившийся у власти в 364 г. Как уже говорилось выше, никейский символ веры был принят на I Вселенском соборе фактически единодушно, но многие епископы сделали это лицемерно в страхе перед императором Константином. После его смерти арианские споры вспЫхнули с новой силой, причем на Востоке империи - в Сирии, в Азии, Понте и Фракии - ариане составляли заметное большинство. Никейский символ здесь почти не применялся. — 273 —
|