Психотерапевтическая мишень в психотерапии

Сначала пример шизофренической семьи

«Говоря об «играх в безумие», мы не можем не упомянуть случай семьи, состоящей из пяти человек, идентифицирован­ным пациентом в которой была Мимма, пятнадцатилетняя девушка, больная анорексией. Одной из причин своего отказа от еды она объявила страх загрязнения. Семья отреагировала на это тем, что превратила кухню в подобие больничной операционной, где все было прокипячено и стерилизовано. Во время еды все остальные члены семьи (« Лишь бы бед­няжка Мимма поела. Господи, помоги ей съесть хоть что-ни­будь сегодня!») сидели вокруг стола в белых лабораторных халатах, стерилизованных перчатках и с покрытыми голо­вами. Даже в этой семье на тот момент, когда она обратилась за терапией, ни один человек не сомневался в том, кто именно «безумен», —разумеется, Мимма!»

А теперь пример работы. Мы уже знаем, что терапевтические интервенции «Миланской школы» осуществляются в виде контрпарадоксов. А форма, в которой этот контрпарадокс реализуется, выглядит как предписание. То есть некое действие прописывается как обязательное лекарство, которое семья должна принимать для успеха терапии. При этом преследуются различные цели:

1) обозначение контекста как терапевтического;

2) провоцирование ответной реакции семьи, обозна­чающей согласие и желание включиться в терапию;

3) ограничение поля наблюдения;

4) задание структуры следующего сеанса.

Это совершенно необходимо, ибо шизофреническая семья играет до полной победы. Сам я это неоднократно наблюдал. И терапевту нужно определить и создать мишенное поле. Иначе терапия дискредитируется и, естественно, проваливается. А теперь длинная цитата.

Первая задача, а именно обозначение контекста как те­рапевтического, имеет принципиальное значение, по­скольку такого рода семьи склонны дисквалифицировать терапевтический характер контекста. Это бывает как с разговорчивыми и «социабельными» семьями, которые ведут себя на сеансе, словно в гостях, так и с молчаливыми и замкнутыми.

Мы имели дело с одной такой «коммуникабельной» семьей из «высшего общества». Она выделялась своей способностью к фантазированию и умением на каждом сеансе по-новому и весьма изобретательно дисквалифици­ровать терапию. Начало первого сеанса, когда члены этой семьи реагировали на попытки терапевтов как-то к ним подступиться хихиканьем и взрывами смеха, остроумными шутками и игрой слов, вполне можно было бы описать под заголовком: «Типичное послеобеденное времяпрепро­вождение в клубе».