Психотерапевтическая мишень в психотерапии

Это предписание преследовало следующие цели:

1) убедиться в готовности родителей выполнять предпи­сания;

2) дать маленькой девочке новый опыт в ситуации, когда ее выслушивают и дают возможность закончить пред­ложение (родители, стремящиеся записать каждое ее слово, не станут ее перебивать);

3) собрать для терапевтов важный материал;

4) построить следующий сеанс на чтении блокнотов, ис­ключив тем самым бессмысленную повторяющуюся болтовню.

Хотя это и не относится непосредственно к нашей теме, мы хотели бы отметить удивительные последствия данного предписания. На втором сеансе мы обнаружили в блокноте матери завершенные, хотя и элементарные предложения. А вот в блокноте отца мы нашли совер­шенно удивительную для столь «тупого» ребенка фразу. Она была произнесена, когда отец и дочь ехали вдвоем в машине: «Папа, скажи, у тракторов тоже есть коробка передач?» Но реакция отца на это предложение была еще более удивительной. Качая головой, он захлопнул блокнот, ошеломленно уставился на нас и сказал со вздохом: «Вы только посмотрите, что говорит эта малышка», — как если бы записанное им предложение являлось неоспо­римым свидетельством ее безумия.

Вот так это и происходит. И еще одна длинная цитата. Очень длинная, но зато все объясняющая.

Когда, семья приходит к нам в состоянии кризиса, по собственной воле, а не по настоянию своего врача, мы ощущаем себя в совершенно иной ситуации. В этих случаях нередко уже на первом сеансе становится возможным прописать симптом идентифицированному пациенту и получить поразительные результаты, если только мы уделили достаточно внимания позитивному осмыслению симптома в рамках системного подхода, взяв себе в союзники гомеостатическую тенденцию семьи.

Пример такого рода — лечение семьи Лауро. Первый сеанс был назначен относительно срочно (через четыре недели после первого телефонного контакта) как из-за ха­рактера самого случая, так и из-за настойчивых телефон­ных звонков отца, который, судя по всему, был в полном отчаянии и на грани безумия.

Эту семью направила к нам детская психиатрическая клиника после клинического и психологического обследо­вания их десятилетнего сына. Ему был поставлен диагноз «острый психотический синдром у больного с высоким интеллектом». Мальчика лечили сильнодействующими лекарствами, но безрезультатно. На первом сеансе отец произвел на нас впечатление очень эмоционального и не­сколько слабохарактерного человека. Мать, изящная и ухо­женная женщина, держалась, напротив, сдержанно и от­чужденно. Их единственный сын Эрнесто был высокого роста и по развитию явно опережал свой возраст, но стран­ность его поведения поражала: это был почти фарс. Он пе­редвигался скованно, слегка наклоняясь вперед, короткими и неуверенными шажками старика. Сидя между родителями на равном расстоянии от обоих, он отвечал на все вопросы, говоря «стаккато» высоким голосом с характерным пронон­сом. Он использовал трудные и архаические слова впере­мешку с выражениями, словно взятыми из романа начала XIX века. Например, один раз он прервал отца такой фра­зой: «Я вынужден сейчас вмешаться в беседу, чтобы внести некоторые пояснения, дабы эти джентльмены не были введены в заблуждение внешней стороной событий».