Психотерапевтическая мишень в психотерапии

В этот момент наблюдавшие из-за зеркала члены ко­манды вызвали одного из терапевтов. Стало ясно, что Эр­несто имитирует своего дедушку. Не стоило упорствовать в дальнейших расспросах, от ответов на которые семья, как было видно, решительно уклонялась.

Терапевт присоединился к семье и через несколько минут попросил Эрнесто рассказать о дедушке, о том, каким он был. Мальчик пытался уклониться, сказав, что он не помнит. Тогда терапевт попросил его показать, как дедушка говорил с мамой. После минутного размышления мальчик величественно уселся на стуле и сказал тоном благожелательного превосходства: «Подойди сюда, Джу­лия, подойди сюда», сопровождая это жестом, казалось, говорившим : «Перестань глупить».

Когда Эрнесто закончил свою демонстрацию, терапевт попросил его показать, как отец разговаривает с матерью. Эрнесто поколебался, затем повернулся к отцу со словами: «Папа, я не хочу тебя обидеть, но если это может быть полезно...» Отец знаком выразил свое согласие.

Эрнесто начал хнычущим голосом: «Джу-у-у-улия, Джу-у-у-улия... Я все обдумаю. А сейчас, пожалуйста, пойдем немного полежим».

После этого терапевты удалились для обсуждения ситуации с остальными членами команды. Однако два наблюдателя оставались у зеркала еще несколько минут и видели, как отец возбужденно отчитывал Эрнесто: «Но почему ты рассказал об этом докторам?» На что маль­чик отвечал: «Чтобы они знали, какой ты хороший, какой ты замечательный».

Основная гипотеза, выработанная на обсуждении, состояла в том, что Эрнесто, «зажатый» между неприми­римой родительской парой, сразу после смерти дедушки почувствовал опасность. Обосновавшись дома, читая и де­лая уроки, он пытался каким-то образом занять дедушкино место. Однако после визита тети опасность перемен долж­на была показаться ему еще большей, возможно, из-за угрозы коалиции двух женщин.

Наша команда пришла к согласию относительно того, что по-настоящему Эрнесто был больше привязан к отцу, но при этом был уверен в неспособности отца утвердить себя, принять мужскую роль и уравновесить тем самым возросшую власть матери. Для стабилизации положения Эрнесто «воскресил» деда — единственного, кто способен был контролировать мать, чтобы она знала свое место. На тот момент это было все, что нам удалось понять. В результате было решено завершить сеанс, позитивно оценив поведение Эрнесто, никак не критикуя родителей, но со скрытым невербальным указанием на страх Эрнесто за отца — страх возможного поражения отца.

Этот комментарий был тщательно подготовлен, внима­ние было уделено не только вербальным, но и невербаль­ным его аспектам, так как терапевты сочли необходимым не упоминать мать и отца и предполагаемое различие их позиций в семье. Предположения команды подтверди­лись тотчас же, как терапевты вернулись к семье: поло­жение стула Эрнесто изменилось, он придвинулся ближе к отцу и немного вперед, почти закрыв отца от взгляда терапевтов.