Прагматика человеческих коммуникаций

ГЛАВА В. ПАРАДОКСАЛЬНАЯ КОММУНИКАЦИЯ

«1984» Оруэлла осуществляет свою власть, что он и объясняет своей жертве:

За каждым еретиком, сожженным на костре, вста­вали тысячи новых. Почему? Потому что инквизиция убивала врагов открыто, убивала нераскаявшихся; в сущности убивала за то, что они не раскаивались, ...Позже... были германские нацисты и русские ком­мунисты... Мы таких ошибок не делаем. Правдой их делаем мы... Вас сотрут в прошлом и будущем.

— Зачем тогда трудиться, пытать меня? — с го­речью подумал Уинстон.

О Брайен слегка улыбнулся.

- Вы — изъян в общем порядке, Уинстон. Вы -пятно, которое надо стереть. Разве я не объяснил вам, чем мы отличаемся от прежних карателей? Мы не до­вольствуемся негативным послушанием и даже самой униженной покорностью. Когда вы окончательно нам сдадитесь, вы сдадитесь по собственной воле. Мы унич­тожаем еретика не потому что он нам сопротивляется; покуда он сопротивляется, мы его не уничтожаем. Мы обратим его, мы захватим его душу до самого дна, мы его переделаем. Мы выжжем в нем все зло и все иллю­зии; он примет нашу сторону — не формально, а ис­крение умом и сердцем. Он станет одним из нас, и только тогда мы его убьем. Мы не потерпим, чтобы где-то в мире существовало заблуждение, пусть тай­ное, пусть бессильное*.

Здесь приведен пример парадокса «будь спонтан­ным» в его чистейшей форме. У читателя, конечно, не возникает сомнений в том, что ОБрайен — сума­сшедший, но он — вымышленный герой, однако его сумасшествие близко сумасшествию Гитлера, Гимле-ра, Гейдриха и других.

Седьмой пример. Ситуация, подобная той, что опи­сана в предыдущем примере, возникла в 1938 году между Зигмундом Фрейдом и нацистскими властями. Правда в этом случае парадокс был навязан жертвой своим преследователям и, более того, таким образом,

' Перевод В. Голышсва. — Прим. пер.

-213-

ПРАГМАТИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЙ

что предоставил ему возможность оставить поле дей­ствия без потерь. Нацисты обещали Фрейду предоста­вить визу на выезд из Австрии при условии, что он подпишет декларацию, в которой было сказано, что германские власти, в частности гестапо, обращалось с ним со всем уважением, «учитывай мою научную ре­путацию» и прочее (81, стр. 226). Действительно, в слу­чае Фрейда это могло бы быть и правдой, но в широ­ком контексте гонения венских евреев, такой доку­мент был равносилен бесстыдной претензии части немецкой власти на незапятнанность, справедливость, и поэтому в интересах нацистской пропаганды они, очевидно, решили воспользоваться именем Фрейда. Таким образом, гестапо было заинтересовано в под­писи Фрейда, а Фрейд, со своей стороны, был по­ставлен перед дилеммой — подписать и, следователь­но, увеличить число врагов ценой своей неприкосно­венности, или отказаться подписывать и принять стра­дания, о последствиях которых можно и не говорить. В понятиях экспериментальной психологии он столк­нулся с конфликтом избегание-избегания (см. 6.434). Он сумел поразить противника его же оружием. Когда гестапо официально предоставило документ на под­пись, Фрейд поинтересовался, может ли он добавить еще одно предложение. Официальные лица, очевидно, уверенные в своем превосходстве, согласились, и Фрейд написал: «Я могу сердечно порекомендовать гестапо кому угодно». Теперь представители гестапо, которые в начале вынуждали Фрейда восхвалять их, не могли рассчитывать на дальнейшую похвалу. Но для любого, кто хотя бы отчасти знал о том, что происходило в Вене в те дни (и мир вес больше и больше узнавал об этом), эта «похвала» была таким нескрываемым сар­казмом, что делало невозможным использование до­кумента в пропагандистских целях. Короче говоря, Фрейд своим предложением изменил документ так, что теперь он состоял из двух частей — документа и его отрицания, полного сарказма.