Непридуманные истории. Из жизни психологов и их клиентов

Ее взгляд

Мы продолжаем встречаться. Я по-прежнему любу­юсь тем, что открывается в ней. Вот если бы и она смогла это увидеть! Как-то раз я предоставляю ей эту возмож­ность. В тот день ей было особенно грустно и тревожно. Я предлагаю посмотреть на себя со стороны и расска­зать об этой самой девушке.

• Да она такая талантливая! У нее по жизни все со­всем неплохо! А главное — у нее все получится, она же может почти все! — говорит она с удивлением и невесть откуда взявшейся энергией.
• Почему ты так уверена? — спрашиваю с большим интересом.
• Потому что она — умная, красивая, упорная и по­стоянно двигается вперед. — Она радостно смеется, зак­рывая лицо бледными руками.

Очень печально, что усвоенное с детства, вдолбленное мамой (хотевшей наверняка «как лучше») представле­ние о собственной убогости все время мешало ей видеть эту картинку, на которой — удивительная, красивая, нео­быкновенная молодая женщина, которая может почти все.

Ее жизнь после окончания детства — «депрессия сро­ком в десять лет». Что делала она в эти десять лет — не рассказывает. Но страх остановиться все время толкает ее к действию. И теперь у нее: работа, учеба на вечернем отделении университета, водительские курсы, английский. Сейчас — после десяти лет бездействия — она хочет все­го и сразу. Вот только где она берет силы? И чего так боится, загружая свой день настолько, что к вечеру даже не находит сил поесть? От чего снова бежит?

—Если я остановлюсь, я снова впаду в депрессию.
А чтобы выйти из нее, мне требуется значительно больше
сип, чем те, что я затрачиваю сейчас. И вообще... я не
Умею расслабляться, даже на массаже. Мне иногда ка­
жется: я — светящийся шар, в котором много-много ды-
Рок, из которых утекает энергия, свет. И все, что мне
приходится делать по жизни — приставлять к этим дыр­
кам заплатки и держать их там, но энергия все утекает
и утекает.

75

• Как называются твои дырки?
• Родители, отчим, бабуля, кошка, мое детство...

• Ты знаешь, это очень грустная правда, которую не­возможно не принять, — у тебя действительно были имен­но такие родители и именно такое детство, и это совер­шенно невозможно изменить. Придется смотреть на эти дырки без всяких заплат и штопать их изнутри.

Когда я прошу ее посмотреть внутрь, она пугается, го­ворит, что не хочет смотреть туда: слишком страшно. Она знает: это нужно, — но ей страшно. И боится она неизве­стно чего. Но изменения все же происходят, потому что Люда начинает вести дневник и показывает его мне. Это, как ни крути, все же способ уделить себе время, загля­нуть внутрь.