Лицом к подсознанию

Горькая правда заключалась в том, что я пережила что- то вроде галлюцинации. О чем это говорило? Мне было чер­товски хорошо известно, о чем. На этот раз я сразу вспом­нила свои проблемы с отцовскими фигурами: мне следова­ло быть осторожнее. У меня было море возможностей для самонаблюдения, поскольку я пела в хоре, и раввин посе­щал все репетиции. Понемногу я стала замечать за собой стремление вести себя как его любимый ребенок: задавать «интересные» вопросы по истории литургической музыки (по образованию он был музыковедом), беспокоиться о том, как бы он не подхватил простуду («Вы не забыли надеть галоши, равви?»), делиться с ним своими потрясающими впечатлениями от службы и т.д. Однако, благодаря своей предсказуемости, я теперь располагала хорошим сред­ством для самоконтроля. Мой выбор был мне хорошо изве­стен: я могла уйти из хора, чтобы избежать связанного с этим соблазна, или остаться там на какое-то время, чтобы испытать свои силы и узнать, смогу ли я намеренными, со­знательными действиями избежать глупого положения.

На этот раз я решила проявить мужество, остаться и по­смотреть, что произойдет дальше. Это был эксперимент, и я всегда могла его прервать, если бы ситуация стала выхо­дить из-под контроля. Забегая вперед, с радостью сообщаю вам, что в действительности, выражаясь терминологией Виктора Франкла, мне удалось «превзойти свой невроз». Постоянно напоминая себе о внутреннем ребенке, его жаж­де одобрения и особого признания, взрослая часть меня смогла удержать рот на замке и позволить разуму управ­лять моим поведением. Я пропела в этом хоре еще целых два года, и мое поведение оставалось безупречным. Равви­ну не пришлось меня отвергать.

Скрытое детское стремление к чему-то обманным путем толкает вас на провальное поведение, которое в результа­те только усиливает это стремление, обостряет его. Рань­ше, еще не зная, что мне нужно от лиц с отцовским автори­тетом, я продолжала провоцировать их, заставляя отвергать меня. Каждый опыт такого неприятия, оборачиваясь насто­ящим мучением, еще больше усиливал неудовлетворен­ность моего внутреннего ребенка, еще больше обострял его депривацию. Это скрытое желание иррационально: про­исходя из раннего периода вашей жизни, оно функциони­рует на другом уровне, не совпадающем с вашим взрослым «я», и не получает реального места в вашей настоящей жиз­ни. Он так ненасытен, этот внутренний ребенок! Мое стрем­ление к особому признанию, которое получал не по годам смышленый ребенок, каким я была, во взрослой жизни не может получить удовлетворения. Лучшее, что мы можем сделать с этими архаическими желаниями, несоответству­ющими реалиям жизни, — избегать связанной с ними фру­страции. Я не могла стать любимым ребенком для раввина, но, по меньшей мере, могла избавить и избавила себя от страданий, связанных с его неприятием и чувством униже­ния от наблюдения за собственными глупыми поступками.