Лицом к подсознанию

В течение нескольких лет я экспериментировала с этим подходом. Вначале я попробовала современный интерпре­тирующий танец, без какого-либо предварительного обу­чения. Каждое утро, когда все домочадцы разъезжались по своим делам, и я получала необходимую мне обстановку уединения (даже кошка была способна смутить меня), я сбрасывала с себя туфли и танцевала под проигрыватель: симфоническая музыка, джаз, — все, что соответствовало моему настроению. Я не беспокоилась о форме: я танцева­ла для себя.

Двадцать минут танцев оказались прекрасным способом начинать день: полная энергии, я приступала к хозяйствен­ным делам, и работа приносила мне удовольствие. «Полез­но для кровообращения», — так я объясняла это самой себе. Потом я начала экспериментировать с другим видом деятельности, к которой у меня не было таланта, а именно, с рисованием. Одним утром, когда все разошлись по делам, я собрала несколько простых домашних предметов: чаш­ку, стакан, кувшин, и принялась за первый свой натюрморт. Моя младшая дочь позже продемонстрировала, как талан­тливый человек может выполнить рисунок за несколько минут, — мне потребовалось на это целое утро. Не веря сво­им пальцам, я не осмеливалась ни на йоту отступить от сто­ящих передо мной предметов и перед каждым движением карандаша подолгу изучала их изгибы и углы. Долго я сиде­ла, близоруко скрючившись над кухонным столом, полно­стью погрузившись в лист ватмана, изучая снова и снова чашку, стакан, кувшин, стирая, рисуя, вновь стирая. Без нацеленных в будущее ожиданий, без четко определенных целей, я полностью растворилась в своем занятии, погло­щенная самим процессом. Для такого вербально ориенти­рованного человека, как я, это был совершенно новый опыт, позволявший увидеть что-то с такой ясностью: никогда раньше мои глаза не занимались таким наблюдением, по меньшей мере, никогда в моей взрослой жизни, и это тре­бовало немалой концентрации.

Наконец, рисунок был готов. Это было лучшее, что я мог­ла сделать, и хотя это лучшее выглядело не так уж хорошо, я не чувствовала ни капли огорчения: на самом деле я была приятно удивлена. Я перевела взгляд на часы. Бог мой! Уже двенадцать, а в раковине грязная посуда после завтрака, кровати не заправлены. Как могло так быстро пролететь утро? В какой-то момент я с ужасом ожидала приступа вины, наказания за «потерянные» часы, но вот странно, я ощущала себя свободной и счастливой, как ребенок. Не­смотря на все эти часы, проведенные в скрюченной позе над кухонным столом, я чувствовала точно такую же бодрость, как после танцев. Заботы по хозяйству казались мне легки­ми и приятными, и я без труда нагнала упущенное время..