Лицом к подсознанию

Как-то ночью я лежала, ворочаясь с боку на бок и при­поминая все эти мерзости, которые он говорил и делал. По­степенно до меня дошло: здесь явно что-то не так. Допус­тим, вся аудитория кипела возмущением, но ведь не каж­дый студент страдал бессонницей от неуемной ярости. (Шаг 1. Распознать неадекватную реакцию.) Вот тогда я и заявила бедному Берни (который только начинал засыпать), что незамедлительно должна поговорить с ним о своей проб­леме. Он терпеливо выслушал мои излияния, а потом попы­тался убедить, что в моей гневной реакции не было ничего неадекватного. «Я не знаю, зачем ты терпела этого пустоз­вона все лето, — высказался он. — Тебе в первый же день следовало встать и выйти из аудитории!» Часто, когда вы практикуете мысли вслух в самотерапии, со стороны вне­шняя эмоция может выглядеть полностью разумной. Толь­ко вы сами способны распознать, что, несмотря на адек­ватность в типе, ваше чувство неадекватно в своей степе­ни; вы дали гиперреакцию. Поэтому так нелегко объяснить, почему вам необходимо исследовать гнев подобного рода.

Шаг 2. Почувствовать внешнюю эмоцию. В качестве разминки я прошлась по наиболее выразительным эпизо­дам вопиющего поведения преподавателя. Достигнув пика ярости, я почувствовала свою готовность к Шагу 3. Что еще я чувствовала в начале курса, перед тем, как мой гнев раз­росся до таких невероятных размеров? Разочарование, раз­рушенные иллюзии. Для меня, которая всегда считала про­фессию преподавателя священной, невыносимо было ви­деть такое несоответствие моему эталону.

Шаг 4. О чем мне это напоминает? Некоторое время я размышляла. Потом меня осенило, впервые в жизни, что я уже через все это проходила. Я уже испытывала это разоча­рование, обманутые надежды и гнев с другими мужчинами, занимавшими авторитетные позиции, например, с некото­рыми работодателями. «Странно, — сказала я Берни, — ведь я не из тех, кому нравится судить других. Я не хочу навязы­вать другим свои личные ценности: для меня совершенно нормальна мысль, что все люди разные. В сущности, я весь­ма терпима. Почему я так строго отношусь к этим... этим отцовским фигурам?»

Слова «эти отцовские фигуры», просто сорвались у меня с языка, вызвав во мне огромное удивление. Что за абсурд! Этот учитель был гораздо моложе меня. Но по опыту мне известно, что нельзя игнорировать подобные сигналы, ко­торые вот так выскакивают из потайного укрытия. Ну что же, посмотрим, куда приведет эта нить. Как насчет моих чувств к собственному отцу? В детстве я принимала его за Бога: такой всеведущий и всесильный. И только повзрос­лев и собравшись замуж, я запоздало обратилась к этой жизненно важной задаче юношеского периода, которую раньше упускала: увидеть в своих родителях обычных лю­дей из плоти и крови. Как я себя тогда чувствовала? Берни воевал, а отцу было так одиноко после недавней смерти мачехи. Он отчаянно боролся за то, чтобы удержать меня рядом с собой до послевоенного периода. Мое разочарова­ние и гнев на его эгоизм были несколько иррациональны­ми. Почему это представлялось таким кошмаром? Несом­ненно, запоздалое взросление после затянувшегося перио­да детского обожания всегда происходит мучительно. Возможно, мне даже пришлось какое-то время ненавидеть отца, чтобы освободиться от его власти и выйти замуж. Я не щаю — я не психоаналитик себе.