|
Наверное, не требуется пояснять, почему я присоединился к мнению обвиняемого. Но этот случай представлял для меня интерес не только с точки зрения диагностики. В психоаналитической литературе утверждалось, что параноик борется с усилением своих гомосексуальных стремлений, что в сущности указывает на нарцис-сический выбор объекта. Далее давалось истолкование, что преследователь, по существу, — это возлюбленный или бывший возлюбленный1. Изсоединения этих двух положений вытекает требование, что преследователь должен быть того же пола, что и преследуемый. Однако мы не выдвигали тезис об обусловленности паранойи гомосексуальностью как всеобщий и не имеющий исключений, нотолько потому, что наши наблюдения были недостаточно многочисленными. Он относился к тем тезисам, которые вследствие определенных взаимосвязей имеют значение только тогда, когда они могут претендовать на универсальность. Разумеется, в психиатрической литературе нет недостатка в случаях, в которых больному казалось, что его преследовали родственники противоположного пола, но одно дело читать о таких случаях и другое — увидеть один из них перед самим собой. То, что наблюдали и могут анализировать я и мои друзья, до сих пор без труда подтверждало связь паранойи с гомосексуальностью. Но представленный здесь случай со всей решимостью этому противоречил. Казалось, что девушка пытается защититься от любви к мужчине, непосредственно превратив возлюбленного в преследователя; никакого влияния женщины, борьбы с гомосексуальной привязанностью нельзя было обнаружить. При таком положении вещей, пожалуй, проще всего было бы вновь отказаться от того, чтобы отстаивать идею о всеобщей зависимости мании преследования от гомосексуальности и от всего [См. часть III анализа Шребера (1911с), выше, с. 183 и далее.] 209 того, что к этому присоединяется. Наверное, от этих научных выводов следовало отказаться, если позволить себе руководствоваться этим несбывшимся ожиданием, встать на сторону адвоката и признать, подобно ему, что речь здесь идет о правильно истолкованном переживании, а не о паранойяльной комбинации. Но я увидел другой выход, который пока отсрочивал принятие окончательного решения. Я вспомнил о том, как часто врачи неправильно оценивачи психически больных, потому что недостаточно глубоко их обследовали и, таким образом, слишком маю о них узнавали. Поэтому я заявил, что мне не представляется возможным высказать сегодня свое суждение, и попросил ее посетить меня во второй раз, чтобы рассказать мне историю подробнее и со всеми, в этот раз, возможно, не замеченными побочными обстоятельствами. Благодаря содействию адвоката я добился такого согласия со стороны по-прежнему недовольной пациентки; он пришел мне на помошь также и тем заявлением, что при этой второй беседе его присутствие будет ненужным. — 145 —
|