|
157 Он всегда на одном дыхании говорит о «нервозности» и эротическом заблуждении, словно то и другое невозможно отделить друг от друга1. До своего заболевания председатель судебной коллегии Шребер был человеком строгих правил: «Существует не так много людей, — утверждает он, и я не вижу оснований ему не доверять, — которые росли в столь строгих нравственных принципах, как я, и которые всю своюжизнь, особенно в половом отношении, вели себя — соответственно этим принципам — в такой же степени сдержанно, как я это могу сказать про себя» (281). После тяжелой душевной борьбы, внешне проявившейся в виде симптомов болезни, его отношение к эротике изменилось. Он пришел к мысли, что забота о сладострастии является его долгом, исполнение которого само по себе может покончить с тягостным конфликтом в нем, возникшим, как он считал, из-за него самого. Сладострастие, как уверяли его голоса, стало «богобоязненным» (285), и он сожалеет только о том, что не способен посвятить себя весь день напролет заботе о сладострастии2 (там же). Таков, следовательно, был общий итог болезненного изменения у Шребера в двух основных направлениях его бреда. Прежде он был склонен к сексуальному аскетизму и сомневался в боге; в процессе развития болезни он стал верующим и приверженцем сладострастия. Но подобно тому, как его обретенная вера была странной по своему содержанию, точно так же и сексуальное на- 1 «Когда в каком-либо космическом теле все человечество охвачено моральным разложением ("сладострастным распутством") или, возможно, также нервозностью», — тогда, полагает Шребер, следуя библейским историям о Содоме и Го-морре, о всемирном потопе и т. д., это может привести к мировой катастрофе (52). — «[...Известие] ...посеяло среди людей страх и ужас, разрушило основы религии и стало причиной распространения общей нервозности и безнравственности, вследствие которых на человечество обрушились опустошительные эпидемии» (91). «Поэтому, вероятно, "Князем тьмы" считалась душами зловещая сила, которая по причине нравственного упадка человечества или общего нервного перевозбуждения, вызванного сверхкультурой, могла развиваться как враждебная Богу» (163). |Выделено Фрейдом.] 2 В контексте бреда говорится (179-180): «Притяжение [то есть притяжение, оказываемое Шребером на нервы Бога (см. с. 152)] все-таки утрачивало свой ужас для данных нервов, если при проникновении в мое тело они наталкивались на чувство душевного сладострастия, в котором они участвовали со своей стороны. Тогда они вновь обретали утраченное небесное блаженство, которое также, пожатуй, состояло в наслаждении, похожем на сладострастие... находили в моем теле вполне или по меньшей мере почти равноценную замену». — 106 —
|