|
«Почему, о одинокий юноша, - произносит Нарцисс, глядя на свое отражение, - ты избегаешь меня... Когда я улыбаюсь, ты улыбаешься мне, и когда я рыдаю, по твоим щекам бегут слезы. На мои кивки ты отвечаешь кивками, и по движению твоих сладостных губ я могу прочитать ответ на мои слова, хотя ни один звук не достигает моих ушей. О, я - это он! Я почувствовал это, и теперь знаю свой собственный образ; я сам зажигаю пламя и сам же от него страдаю. Что мне делать? Должен ли он добиваться меня или же я сам должен добиваться его? Зачем вообще добиваться? У меня есть все, что я хочу; и все богатство, которого я достиг, сделало меня нищим. О, если бы я мог отделить себя от своего тела! И хотя такая мольба звучит очень странно из уст любовника, я бы сейчас желал, чтобы мой возлюбленный исчез с моих глаз!» Нарцисс не может отделиться от своего архетипического ядра, и этот мучительный факт вызывает у него такую мольбу, которая «из уст любовника звучит очень странно... чтобы мой возлюбленный исчез с моих глаз!» В конечном счете именно отказ Нарцисса от отделения, его стремление обладать Самостью и ее архетипической силой и красотой приводят его к столь трагическому финалу. Он узнает ина-ковость Самости, узнавая свое отражение: «О, я - это он!» - но при этом он ничего не может поделать с этим иным - только снова стать эгоцентричным. «Должен ли он добиваться меня или я сам должен добиваться его?» - и опять идентифицироваться с Самостью: «У меня есть все, что я хочу; и все богатство, которого я достиг, сделало меня нищим». Получается, что это моментальное узнавание Нарцисса сразу же тонет в его жалости к самому себе. Это свидетельствует о том, что внутри него существуют зависть и эксгибиционизм, которые заставляют его страдать и являются истинной причиной того, что Нарцисс не может отделиться от Самости и признать ее инаковость. Нарцисс должен обладать своим идеализированным образом; он не может признать его инаковость, ибо когда он смотрит на свое отражение, это признание представляло бы для него слишком серьезную угрозу. Поэтому он сразу переключается: «Должен ли он добиваться меня или же я сам должен добиваться его?» Либидо Нарцисса моментально изменяется: идеализация прекращается и возникает зеркальная форма, показывая, как усиливается контроль его неиссякаемой инфляции или, говоря на психоаналитическом языке, - его грандиозно-эксгибиционистской самости. 7. Исторический взгляд на толкование эпизода об отражении Нарцисса Эпизод, связанный с Нарциссом и его отражением, при многочисленных пересказах мифа привлекал к себе особое внимание. Некоторые пересказы следовали версии Овидия, но многие другие сильно от нее отличались, привнося важные изменения в психологический смысл мифа. В этих вариациях раскрывалась феноменология нарциссизма, похожая на ту, которая сегодня встречается в клинической практике, что является очень хорошим свидетельством того, что миф отражает основные черты структуры человеческой психики. Изменяется и отношение к мифу, и прежде всего к тому, что Нарцисс проявлял особенный интерес к своему отражению. Этот интерес говорит как об изменении эго-сознания, так и о том, что в разных культурах образ Самости предопределяет разное отношение к Нарциссу. — 98 —
|