|
Я сказал, что это непременно поможет, и он ушел домой удовлетворенный, и его тревожные сны прекратились. Через некоторое время после этого ему удалось разрешить свою ситуацию в школе. Поскольку он хорошо умел придумывать интересные истории, он стал рассказывать их самому сильному и хулиганистому мальчишке в классе, и тот стал защищать его от других мальчишек. Сон о льве в пустыне очень отчетливо иллюстрирует то, что Эдингер описал в своем «Цикле психической жизни» (1972, p. 37ff). Снова и снова в момент формирования эго в процессе индивидуации возникает ситуация «отделения» эго от Самости, в которой эго пытается разорвать внутреннюю стабилизирующую связь с ярдом личности и оказывается беспомощным во враждебном и пустынном мире. Архетипический мотив пустыни является очень характерным для этой ситуации. Его библейской амплификацией является история Исмаила, незаконнорожденного сына Абрама. Когда родился Исаак, законный сын, Исмаил и его мать удалились в пустыню. Здесь появляется мотив безотцовщины у незаконнорожденного сына, оказавшегося во враждебном мире без защиты и помощи, что психологически соответствует школьной ситуации того мальчика. Только после психологического возвращения архетипической фигуры внутреннего отца, независимой от реального отца, который в этой ситуации действительно беспомощен и бессилен, может восстановиться связь с Самостью и, .таким образом, вернется чувство самоуважения. Следовательно, у этого сна есть решение. Неуправляемые животные энергии влечений, символизируемые львом, вначале остаются отщепленными и переносятся на другую фигуру на пользу эго-комплексу. Охотник так же является архетипической фигурой. Он знает, как управляться с природными животными силами и как с помощью диких занятий убиения и пожирания превратить их в интроекты. В таком ключе охотник изображается в многочисленных мифах, например, в виде Вотана в германской мифологии, носившего прозвище «охотник» и защищавшего людей от враждебности и деструктивной хаотической агрессивности гигантов, воюющих с людьми. Для функции организации эмоциональных содержаний, эго-комплекс использует символический процесс, впервые появляющийся во снах и фантазиях и превращающий часть нашей внутренней силы в нашего помощника. В приведенном примере это было целиком индивидуальное творческое достижение, зависящее от возможностей индивидуума, и поэтому не следует называть этот процесс чисто адаптационным. Второй пример относится к сновидению тринадцатилетней девочки, увиденному вскоре после первой менструации. Ее родители, считая себя современными людьми, сообщили ей необходимую информацию, но, тем не менее, первые месячные выбили ее из колеи и вызвали тревогу. Вскоре после них она увидела следующий сон: «Я родила ребенка, и роды прошли без всяких сложностей. Это был очень маленький ребенок, гораздо меньше, чем обычно бывает, и выглядел он странно: он был похож на азиата с большими миндалевидными глазами. Удивительно, что он уже мог ходить и разговаривать и был очень красивым». — 75 —
|