Я и другие

Когда тебе ничего не известно о своих настоящих родителях или, став взрослым, ты обнаруживаешь, что люди, считавшиеся твоими родителями, не являются ими, возникает вопрос: чувствовать ли себя лишенным таковой идентичности или радоваться, что счастливо от нее отделался. Чаще всего такие люди чувствуют неодолимую тягу узнать что-нибудь о своих родителях, особенно о своей матери. Мотивы здесь самые разнообразные, в том числе месть и ненависть, но, по-видимому, всегда присутствует допущение, что посредством установления своего биологического происхождения можно по-настоящему понять, кто ты есть на самом деле. Или, по крайней мере, обратное: если тебе не известны твои родители, ты не можешь знать самого себя. Один человек сказал: “Я книга, которая не имеет начала...” И все-таки изыскания на предмет того, кто же были твои родители, хотя и вполне понятны, но вряд ли способны как таковые привести тебя к тебе самому.

В “семейном мифе” заключена мечта о том, чтобы поменять других, тех, кто определяет “я”, так чтобы идентичность “я” можно было самоопределить, пере-определив других. Это попытка устроить так, чтобы чувствовать гордость вместо стыда, будучи сыном или дочерью этой матери или этого отца.

Джон

Джон был сыном проститутки и морского офицера. Он жил с матерью, пока ему не исполнилось шесть лет, после чего был переведен под опеку отца. Он попал в совершенно другой мир. Его отец, который не был женат, отдал его в школу, и дела Джона шли вполне успешно до тех самых пор, пока совершенно неожиданно он не завалил вступительный экзамен в университет. Вслед за этим его призвали на флот, но офицером он стать не смог. Отец, человек очень требовательный, был крайне расстроен тем, что сын потерпел неудачу при поступлении в университет, но еще больше его расстроила неудача Джона на офицерском поприще, и у него вырвалось замечание, что он просто не представляет, как у него вообще может быть такой сын. Когда в течение следующих нескольких месяцев Джон опозорился в качестве моряка, отец сказал ему прямо, что Джон ему больше не сын и теперь он понял, что никогда им и не был. Отец официально отказался от него.

В первые месяцы, как Джон оказался на флоте, он был замечен в том, что время от времени на него нападает тревожность, и в офицеры его не взяли как раз на том основании, что он страдает неврозом тревожности. Однако впоследствии его поведение получило название “психопатической делинквентности”, и это никак не вязалось с его “характером”, как он проявлялся до сих пор. Когда от него отказался отец, отклонение поведения переросло в то, чему дали название острый маниакальный психоз. Все его поведение выводилось из следующей посылки: он может быть кем угодно, по собственному желанию, достаточно щелкнуть пальцами.