Фрейд

В своей похвале историческому иудаизму еврей и атеист Зигмунд Фрейд проявил себя истинным наследником своего отца, Якоба Фрейда, девизом которого было: «Этичные мысли и нравственные поступки». «Мы знаем, – отмечал основатель психоанализа, – что Моисей передал евреям возвышенное чувство избранного народа; Бог лишился материальности, и благодаря этому к тайному богатству народа добавилась новая, ценная часть. Евреи сохраняли ориентацию на духовные интересы, политические бедствия нации научили ее ценить по достоинству оставшееся у них единственное достояние, ее письменность». Гордые слова, брошенные в лицо систематической нацистской клевете, сожжению книг и ужасам концентрационных лагерей.

Противоположный взгляд евреев и неевреев на первичное преступление также помогает Фрейду объяснить живучесть антисемитизма, которому он посвятил несколько язвительных страниц. Каковы бы ни были его причины, предположил мэтр, ненависть к евреям демонстрирует неприятную правду: христиане «плохо крещены» – под тонким слоем своей веры они остались такими же, какими были их предки, исповедовавшие варварский политеизм. По мнению Фрейда, важными элементами такого живучего явления, как антисемитизм, были ревность и неприкрытая зависть.

Эта несколько двусмысленная похвала иудаизму не успокоила еврейских ученых. В начале июня Гамильтон Файф в журнале John O’London’s Weekly в рецензии на книгу Фрейда «Человек Моисей и монотеистическая религия» назвал ее чрезвычайно интересной исторически и духовно и тут же не без оснований воскликнул: «Я даже не осмеливаюсь предположить, что скажут еврейские собратья автора!» Им было что сказать, причем по большей части речь идет не о комплиментах. Встревоженные и разозленные возможными последствиями, они встретили этого «Моисея» презрением. Обратив оружие психоанализа против его основателя, они задавали вопрос, почему Фрейд пытался лишить евреев их Моисея. Может, это прощальный жест, желание бежать от иудаизма? Или Фрейд, чувствуя возвращение вытесненного, предпринимал отчаянные попытки не стать таким, как отец? А может (это был любимый довод), Фрейд отождествлял себя с Моисеем, чужаком, который дал великому народу законы и навечно определил его характер? Впоследствии Мартин Бубер в своей работе о Моисее ограничил комментарии к книге Фрейда одной презрительной сноской, назвав сию работу достойной сожаления, ненаучной и основанной на беспочвенной гипотезе[315]. Й.М. Ласк в иерусалимском Palestine Review называл Фрейда – со всем уважением к его глубокой учености и оригинальности в его собственной области – Am Haaretz, то есть невежественным профаном, а Авраам Иегуда обвинял в том, что его слова похожи на слова одного из самых фанатичных христиан, которые он может произнести в своей ненависти к Израилю.