Фрейд

Вульфы пили чай с человеком, который в то время тяжело болел. В январе 1939 года Фрейд сделал только две записи в своем дневнике, и обе о плохом самочувствии: «Люмбаго» 2 января и «боли в костях» 31-го. С середины месяца в письмах основателя психоанализа с пугающей регулярностью появляются упоминания о раке. Вокруг зоны поражения обнаружились подозрительные новообразования, боль усилилась. Фрейд, отказывающийся от лекарств, которые затуманивали сознание, теперь жил на таких слабых болеутоляющих, как пирамидон. В середине февраля мэтр писал Арнольду Цвейгу, что его состояние угрожает «…стать интересным. Со времени сентябрьской операции меня мучают боли в челюсти, которые медленно, но неуклонно усиливаются, так что я не могу ни днем, ни ночью обходиться без помощи бутылей с теплой водой и аспирина». Он не мог сказать, является это обострение безобидным или же указывает на зловещий процесс, с которым они борются вот уже 16 лет. Мари Бонапарт, постоянно находившаяся на связи, проконсультировалась у французского специалиста по радиотерапии. Обсуждалась возможность поездки Фрейда в Париж на лечение. Тем временем основатель психоанализа прибавил: «…я легко могу предположить, что это и есть начало конца, который в любом случае ожидает всех нас. А пока я вынужден мириться с этими невыносимыми болями». В конце февраля из Парижа приехал доктор Антуан Лакассань. Он осмотрел мэтра в присутствии Шура. Через две недели Лакассань вернулся и провел курс лечения радием, но боли не исчезли.

Фрейд по-прежнему интересовался событиями в мире, не утратил своей обычной язвительности, продолжал писать близким друзьям, хотя переписка со многими из них подходила к концу. 21 февраля Пфистер напомнил ему: «Как верно вы оценили немецкий менталитет во время моего последнего приезда в Вену! И как вы, должно быть, рады, что спаслись от нации, регрессировавшей в отца-садиста!» 5 марта в своем последнем письме Арнольду Цвейгу основатель психоанализа приводит некоторые подробности своих страданий и пишет о неуверенности врачей, а затем предлагает старому другу попробовать себя в анализе «нацистской души». События в мире, конечно, интересовали Фрейда, но не в такой степени, как собственное состояние. Неделей позже мэтр с обычной сдержанностью излагает свои мысли Заксу: врачи, с которыми он консультировался, полагают, что сочетание рентгеновской терапии и лечение радием будет эффективным и, возможно, продлит ему жизнь на несколько недель или месяцев. Но Фрейд не был уверен, стоит ли игра свеч. «Я не обманываю себя относительно финального результата в моем возрасте. Я утомлен и измучен всем тем, что они со мной делают. Этот путь к неизбежному концу так же хорош, как и любой другой, но сам я бы его не выбрал».